Читать «За голубым Сибирским морем» онлайн - страница 100

Так прошла ночь.

Но сегодня лед шел уже почти плотом. Павел стоял на берегу с интересом смотрел, как один плот плыл, плыл, а потом замешкался, совсем вроде, остановился, и вдруг — натиск сверху. Огромная льдина дрогнула, зашевелилась, встала на дыбы, пытаясь вырваться из этого плена, но переломилась и — ах! — обрушилась со стоном и скрылась под водой.

И опять льдины успокоились, сошлись вплотную, ледяное поле опять медленно поплыло вниз, но вот у того берега снова льдинам тесно стало… На середине русла что-то вспучилось, захрустело, всплеснулась вода..

Река устала бороться с морозом, изнемогала, но все еще сопротивлялась, возилась, как великан, которого уже повалили, связывают, а он все еще ворчит и плечами водит.

Ветер посвистывал над рекой, помогая морозу.

Подняв воротник шинели, Павел стоял на берегу и любовался этой могущественной рекой, которая упрямо, не поддаваясь морозу, неистово, неистощимо боролась за свободу, за вольный, своенравный бег.

Стало уже темнеть. Павел повернулся и пошел с берега в гостиницу. Тут уж ничего не поделаешь! Надо ждать.

Он долго лежал с закрытыми глазами, но уснуть не мог. Крутился с боку на бок. В голову лезли тревожные мысли об Ане, Валерике, об этой свирепой реке, которая все еще бушует, злится, грохочет. Он будто видит перед собой возню огромных голубых плит, то вздыбленных, поставленных на ребро, то повергнутых, разрушенных в прах. Потом над рекой (это, видимо, от сильного мороза) потянулся плотный туман. Вот застлало берега, реку. Но что это… На высоком берегу сквозь туман стал просматриваться силуэт… Стройная, с большими бронзовыми косами… Улыбнулась…

Открыл глаза, шумно выдохнул воздух, прислушался: в коридоре тишина. А река все шумит и шумит.

«Эх, оседлать бы тебя стальным мостом или железобетоном! Подожди, доберутся и до тебя… А тогда поезда — стрелою.

…И мчится он, Павел Грибанов. За окном свистит ветер. Поезд похож на гигантскую сигару. Вагоны — из стекла и стали. Рельсы уложены в огромный бетонный желоб — широко, с наклоном внутрь. И каков же этот путь! Кто-то натянул шнур от Москвы до Владивостока и по нему прочеркнул трассу новой дороги, не признавая никаких препятствий.

Над падями бетон поднялся, возвышенности, как клинком, разрублены, а горы пробуравлены. Игла проходит через холст… Атом работает, всемогущий атом!

Павел откинулся на спинку глубокого кресла. Экран перенес его вдаль: на пятьдесят-сто километров от железной дороги. Плывет тайга, сопки, через них тянутся просеки с высоковольтными мачтами, оставшимися еще от тех времен, когда электроэнергия передавалась по проводам.

Спит Грибанов. Крупноликая луна, как ночной дозорный, обходит землю. Вот она заглянула в комнату Павла. Спит. Луна медленно поплыла дальше.

Ночь. Мороз. Тишина — нигде ни звука. Река и та успокоилась, покорилась.

3

На столе Богунцова — два персональных дела. На одном из них четко выведено «Щавелев В. Ю.», на другом — «Ряшков И. С.»