Читать «Шоншетта» онлайн - страница 21
Марсель Прево
Положительно главное занятие нашего класса – дружба со старшими; я постоянно слышу слово «любовь». Старших «любят». Про одну говорят, что у нее прелестные глаза, про другую – что у нее кожа нежная и тонкая как атлас, и золотистые волосы. У «любимой» выпрашивают обрывок кушака, образок, локон волос. Ко всему этому странно примешиваются религиозные вопросы: я видела записку моей соученицы к одной из «белых»; она благодарила за шейную ленту и обещала «ради подруги» причаститься на другой день. Эти «ребячества», как называет их мадам Огюстин, смешат меня, что удивляет моих новых подруг. Дориан, которая нравится мне больше всех, даже говорила со мной по этому поводу; ее любимица – самая хорошенькая из «белых». Когда я заявила, что ничего этого не понимаю и только удивляюсь, она сказала:
– Так вы, значит, никого не любите? У вас совсем нет сердца?
– Думаю, что есть, – улыбаясь, ответила я. – Я очень люблю моего отца и старую Дину.
Она топнула ногой, как люди, которым не удается доказать что-нибудь, потом сказала:
– Это не одно и то же! Я также люблю отца и братьев, но это не наполняет моей души: я беспокоюсь о них только, если они больны; между тем о Жанне я думаю всегда, она всегда перед моими глазами, и если я на минуту отвлекаюсь от мысли о ней для чего-нибудь другого, то все-таки почти тотчас же «должна» вернуться к «этому».
Может быть, все они правы: может быть, это я сама создана не так, как все другие. Неужели правда, что у меня нет сердца?
Сейчас всем нам велели прочесть в классе молитву об усопших: скончался отец одной из наших «белых». Сирота, Луиза де Морлан, узнала о своем несчастье внезапно и совершенно неожиданно. Не ужасно ли это? Она сегодня же вечером уехала к родным.
Вот и оборотная сторона медали: с тех пор как я в другом отделении, среди подруг, которые старше меня, я иногда с трудом применяюсь к их обычаям и привычкам, которые для меня новы. Начиная с этого класса, уже не играют с «маленькими» в детские игры, а большею частью чинно прохаживаются и разговаривают об окончании учения (еще очень далеком, положим), о прошлых каникулах, иногда – о предмете, о котором до сих пор я никогда не думала: о замужестве.
Некоторые из старших действительно очень красивы. Я хотела бы быть такой, это, наверное, доставляет огромное удовольствие. А я некрасива: у меня слишком черный цвет волос и никакого румянца. Притом мне часто говорили, что у меня странные глаза, «чересчур восторженные глаза», как говорит наш священник, аббат Жак.
Луиза де Морлан вернулась. Сегодня утром она была у обедни. Я старалась представить себе, что бы я чувствовала на ее месте. Это ужасно, но я хочу быть откровенной в дневнике, которого ни одна душа не прочтет: мое сердце не содрогнулось при этом предположении; я все еще боюсь отца, который уже с давних пор стал ко мне очень добр. И я говорила себе, что я неблагодарна, и что у меня нет сердца.
