Читать «Юрова гора» онлайн - страница 3

— Нет сомнений, со Сморгони они двинутся сюда... Часть тамошних жителей уже бежит окольными путями в Крево, а часть разбрелась по лесам и болотам... Но от татар нигде не скрыться...

— Много их?

— Не видел, чтоб много. Не числом берут, а жестокостью. Тех, кто защищается, рубят на месте, а головы вешают на деревьях... На старых не глядят. Забирают только молодых и детей...

Слова вестника словно били хлыстом: люди вздрагивали и крестились после каждой его фразы...

— Забыла Литва, как умеет воевать, — с отчаянием продолжал гонец. — Людей, как овец, вяжут. Соберут сотню — и в Крым...

— Чего бояться, коль их немного! — не выдержал, воскликнул пан Загорнюк. — Выставим по горкам дружину и будем ждать!

— Они появятся там, где их не ждут, — уверенно ответил прибывший. — Ваши люди будут смотреть в сторону, когда татары вскочат им на спины. Это оборотни! Их можно одолеть только сообща! Они боятся больших отрядов! В Сморгони не объединились — и результат: в первый же день там перерезали половину населения!

Медвежьего склада, плечистый и сутуловатый, с глазами навыкате, сотник, человек крайне недоверчивый, скептик и упрямец, вдруг уверенно заявил:

— Нечего бояться каких-то дикарей! Мы имеем обученную дружину! Организуем охрану по всем дорогам!

Толстяк Рыбский, угадав в словах сотника легкомыслие хвастуна, тут же возразил:

— Преувеличиваете, пан Богинец, — сказал он. При этом ноздри его большого, картошкой, носа расширились и задрожали. — Ваши дружинники — дети! Иным нет еще и шестнадцати! Вот хотя бы сын его милости — тоже служит у вас... А вы раздайте оружие тем, у кого семьи, дети! Вот кто сумеет постоять за себя!

Все невольно оглянулись на старосту. Но тот сохранял молчание.

— Вы будете ждать их на дорогах, — между тем продолжал, обращаясь к сотнику, пан Рыбский, — а они придут с другой стороны. Вам же ясно сказали: это оборотни!

Сотник не терпел, когда с ним не соглашались. Привыкший иметь дело с подчиненными большей частью младше его лет на двадцать, он на свои указания всегда слышал один ответ: «Слушаюсь!» А всякое возражение воспринимал не иначе как оскорбление. Вот и теперь, выслушав купца, пан Богинец готов был кинуться на него, как бык на красное. Зло зыркнув на толстяка, он спросил:

— Вы сомневаетесь в моих воинах?

— Они не ваши, — резонно заметил на это пан Рыбский. — Это я отвечаю за их амуницию и обучение. Я один в городе плачу налог, какого достанет для содержания всего вашего бравого гарнизона!

Неизвестно, во что вылилась бы начавшаяся вдруг перепалка, если бы наконец не взял слово староста.

— Считаю неуместным ваш спор, милостивые государи, — тихо, но весомо, с чувством собственного достоинства сказал он.

Стройный, седовласый, тонкой кости, с приятным, женственным лицом, его милость заметно выделялся среди тех, кто окружал его в эти минуты. Лоск аристократа чувствовался не только в его дорогой, изысканной одежде и в его внешности, но и в движениях, мимике, интонации голоса. Сразу угадывалось, что это человек столичный, из высшего общества. Так оно и было. С детства его милость воспитывался при королевском дворе. Он и великий князь Александр когда-то вместе учились и дружили. С возрастом дружба окрепла. И даже теперь, когда Александр стал королем, отношения их сохранились. Пан Петр готов был жизнь отдать за короля. В свою очередь, его величество как мог помогал другу. Одно из таких проявлений дружбы и вылилось в подарок в виде места кревского старосты...