Читать «Николай Алексеевич Островский» онлайн - страница 85

Больной Марсель Пруст половину своей жизни провел взаперти, в комнате, где стены были обиты пробкой. Шумы внешнего мира не достигали его ушей. Он написал пятнадцатитомный роман «В поисках утраченного времени» — энциклопедию буржуазного паразитизма.

«Я — странное человеческое существо, — говорил он о себе, — которое, ожидая, что смерть освободит его, живет с закрытыми ставнями, не знает ничего о мире, неподвижно, как сова, и, как сова, видит немного лишь в темноте». Этот «неврастенический сноб» (по выражению Ромэна Роллана) ушел в себя и, чтобы заново пережить свою жизнь, поселился в крепости своего субъективного мира.

Корчагин не замыкался в самом себе. Он не искал романтического уединения. «Мне нужны люди… Живые люди! — говорил он секретарю райкома партии. — Я в одиночку не проживу». Им не овладело отчаяние. Его мировоззрение служило ему надежным мечом и щитом.

Идея коммунизма пронизала все его мышление. Она стала его сильнейшей и благороднейшей страстью, глубочайшим переживанием. Он не просто — разумом — постиг свой долг, узнал его, — он жил им! Это был воздух, которым он дышал.

«Свет погас» — так называется роман, написанный англичанином Редиардом Киплингом. Герой его — молодой, умный и талантливый художник Дик Хельдер был тяжело ранен на войне в Судане. Пуля задела зрительный нерв. Он возвратился к себе на родину, в Англию, и ослеп. Ужас и отчаяние быстро овладели этим человеком, утратившим связь с жизнью, превратившимся в одинокого и жалкого слепца. Печальна его судьба. «Не оставляйте меня, — умолял Хельдер друзей. — Вы не оставите меня одного, нет? Я ничего не вижу. Понимаете вы это? Тьма, черная тьма! И у меня такое чувство, как будто я все время куда-то падаю». Те утешали его: «Мужайтесь!» Его оставили все, даже любимая Мэзи, которой он вечно бредил, даже его лучший друг Торпенгоу. «Я выбыл из строя, я мертв», — произносит Дик. И, как следовало ожидать, лишь «сострадательная пуля сжалилась над ним и пробила ему голову»,

Глаза Корчагина были также закрыты. Но свет для него не погас, он не утратил связи с жизнью, не остался одиноким и жалким слепцом, потому что свет молодого мира — свет коммунизма — озарял его путь, укреплял его душевные силы, делал его непобедимым и всепобеждающим. «Я выбыл из строя, но я жив, я возвращусь в строй», — сказал он твердо и убежденно. Тьма, черная тьма, грозившая ему гибелью, отступила и пала перед его мужеством.

В ожидании казни Юлиус Фучик писал жене из тюрьмы Панкрац:

«Никакая буря не выворотит дерево с крепкими корнями. В этом их гордость. И моя тоже».

Идейные корни Корчагина были крепки, они глубоко сидели в народной почве. Потому-то его и не могла повалить никакая буря.

— Скажите, если бы не коммунизм, вы могли бы так же переносить свое положение? — спросил Островского корреспондент английской газеты «Ньюс кроникл».

Островский ответил:

— Никогда!

И далее Островский объяснял иностранцу:

«— Когда кругом безотрадно, человек спасается в личном, для него вся радость в семье, в узком личном кругу интересов. Тогда несчастья в личной жизни (болезнь, потеря работы и т. д.) могут привести к катастрофе — человеку нечем жить. Он гаснет, как свеча. Нет цели. Она кончается там, где кончается личное. За стенами дома — жестокий мир, где все друг другу враги. Капитализм сознательно воспитывает в людях антагонизм, ему страшно объединение трудящихся. А наша партия воспитывает глубокое чувство товарищества, дружбы. В этом огромная духовная сила человека — чувствовать себя в дружеском коллективе…