Читать «Смотрю на Божий мир я исподлобья...» онлайн - страница 24

* * *

Когда бежишь – горят подмётки,и плещет алчности волна,то бедной совести ошмёткиболят, как целая она.

* * *

Когда всё хрупко, слякотно и зыбко,и ждать чего угодно можно вдруг,случайного попутчика улыбка —отменно упрочняет мир вокруг.

* * *

Всюду мудрецов сейчас – несметно,я хоть не завистник, но обидно:лично я умнею незаметно,и пока что этого не видно.

* * *

К любой судьбе готовы смолоду,в совсем негожую погодумы с решетом ходили по воду —и приносили эту воду.

* * *

Слиянья полного не ищетмоё с евреями единство,и я в духовной даже пищелюблю умеренное свинство.

* * *

Я давно простился с лицемериеми печалюсь, глядя в небосклон:к Богу мы относимся с довериембольшим, чем заслуживает Он.

* * *

Куда-нибудь въехать на белом коне —вот радость и сердцу, и глазу,и жалко, что эта мечта не по мне,поскольку не ездил ни разу.

* * *

Создатель, дух даря творениюи научая глину жить,способность нашу к озверениюнавряд ли мог предположить.

* * *

Одну мыслишку изреку,мне поделиться больше нечем:не ставьте рюмку дураку,он вам испортит целый вечер.

* * *

Науку вольно жить в неволемы самодельно проходили,довольно часто ветра в полеискали мы – и находили.

* * *

Я не питаю подозрениянасчёт размеров дарования,мои пустые умозрения —души угрюмой пирования.

* * *

Меня постигло озарение,зачем лежу я так помногу:лень – это чистое смирение,и этим я любезен Богу.

* * *

Был озарён я где-то в тридцатьвысоким чувством непорочным,что нежелание трудитьсябывает пламенным и прочным.

* * *

За то ещё ценю свою свободу,что вижу без полемики и пренийжелудочно-кишечную природуу множества духовных воспарений.

* * *

Однажды гуси Рим спаслиот чужеземного коварства,за что их жарить отнеслина пир во славу государства.

* * *

Полон я глубокого почтенияк автору, навязанному мне:книга изумительна для чтения,третий день я плаваю в гавне.

* * *

Еврейской мысли ход текучийввиду высокой вероятностивсегда учитывает случайбольшой внезапной неприятности.

* * *

Ничтожный островок в сухой пустынеевреи превратить сумели в сад,и чудо это всажено отнынев арабский гордый ум, как шило – в зад.

* * *

Едва лишь я умру – с кем не бывало? —душа метнётся в небо прямиком,а сброшенное ею покрывалоокажется дурацким колпаком.

* * *

И я, слабея в час дурной,писал серьёзнейшую скуку,но чувство жанра, правя мной,немедля сковывало руку.

* * *

Я чувствую ко всем благоволение,и умного хвалю, и дурака,и только вызывает изумление,что крылышки не чешутся пока.

* * *

Обязан если прихоти Творцараспущенностью духа моего,не должен я до смертного концаобуздывать и сдерживать его.

* * *

Догадка иногда во мне сквозит,что жизненный азарт – весьма игральный,и весь вокруг житейский реквизит —не наш совсем, а вовсе театральный.

* * *

Хотя мой ум весьма ничтожен,но в нём шумит разноголосица:туда словарь какой-то вложен,и много слов на волю просится.

* * *

Всегда в конце удавшейся пирушкимы чувствуем, рассудку вопреки,что мы – не у судьбы в руках игрушки,а сами – удалые игроки.

* * *

Вот мистики простейшие уроки:душа зовёт в минутную отлучку,и полностью законченные строкитекут через меня под авторучку.