Читать «Только ждать и смотреть» онлайн - страница 107
Елена Бочоришвили
Моя бабка умерла в прошлом году. Она не закончила жить, она закончила умирать. Ее разбил паралич десять лет назад, и Нанули переехала к ней, чтоб убирать говно. Бабка почти не говорила в последние годы. Она шевелила пальцами одной руки. По-моему, она нащупывала линейку, когда видела меня.
Восьмиэтажки смотрели другу другу в окна, как пехота – в лицо врага. Дома были забиты девицами, не дождавшимися супружеского секса. Молодых мужчин стало мало из-за войны. И хлеб выдавали по одной буханке в руки, никто не хотел в семью лишний рот.
И по ночам все чаще нас болтало, как в последнем вагоне поезда.
Я просыпался от стука ягод по крыше и бежал в восьмиэтажку будить Нанули. Все бежали мне навстречу. Старые девы прыгали через три ступеньки. Спасали никому не нужную жизнь. Матери волокли кричащих детей и сумки со столовым серебром. Полковник хватался за именной пистолет.
После землетрясения всегда шел дождь. И улицы становились мокрыми, как утренние цветы.
А потом сразу – жара.
Женщинам надоело стесняться. Они надели платья без рукавов. Их подмышки выбритые, сизые, как лица заключенных. Их руки полные, как ноги. Они прижимали к телу сумки, когда ходили по базарам. Весь город был один большой базар. Заключенные задыхались.
Все ходили к гадалкам и спрашивали про будущее. Некого было больше спросить. Гадать было грешно. Грех можно было замолить. По воскресеньям все церкви были полны.
Я часто слушал, о чем просили люди Бога. Тоненькие маленькие девочки зажигали тоненькие маленькие свечечки и просили смерти врага. Смерти президента. Смерти! Смерти! И Бог, бессмертный, как и Ленин, выслушивал молитвы и молчал.
5
– Здравствуйте!
– Здравствуйте, батоно! Вы чей сын будете?
– Вы не можете задавать здесь вопросы. Здесь вопросы задаю я.
– Я не хотел вас обидеть, батоно. Я человек старый, я многого не понимаю.
– Сколько вам лет?
– Я не знаю.
– У меня есть ваше личное дело. Вам девяносто три года.
– Девяносто три? Ну хорошо.
– Вы прослушали инструкцию во втором отделе?
– Простите?
– Вы должны рассказать Чрезвычайной комиссии о последнем дне вашей жизни.
– Кому я что должен, всем все прощаю.
– Не понимаю.
– Если кто ждет от меня чего-то и ненавидит меня за это, я им прощаю.
– Ваши показания очень важны. Вы на сегодня старейшая жертва военного конфликта. Постарайтесь вспомнить ваш последний день во всех подробностях.
– Почему у меня нет мизинца?
– Напоминаю вам: вы не имеете права задавать вопросы. У вас отрезали мизинец, потому что не могли снять с него перстень. А портрет вашей жены Маргариты, что был при вас, не тронули.
– Вы все знаете, батоно. Зачем же вы спрашиваете?
– Поймите, пожалуйста, Чрезвычайная комиссия временно работает в вашем регионе и собирает информацию о военном конфликте.
– А что вы потом делаете с этой информацией?
– Я передаю ее в четвертый отдел.