Читать «Последний властитель Крыма (сборник)» онлайн - страница 11

– Маманьке скажи, пусть дожит ее на больничку… Неча ей по городу рассекать… Какой ты будешь правильный пацан, когда у тебя сестра – шалава?!

В клуб вошла Полина Игнатьевна, директор Дома творчества. Ее крашенные синькой седые волосы были уложены буклями. Она приветливо улыбалась собравшимся. В прошлом году она защитила диплом, на пятьдесят девятом году жизни.

– Я сорок лет в культуре, – всегда значимо повторяла она воспитанникам, – начинала техничкой, полы мыла десять лет, и так, по ступеньке, по ступенечке, и поднялась…

Культура при Полине Игнатьевне расцвела невиданными до того в Алмазе цветами. Стриптиз в исполнении старшеклассниц – это было не самое новаторское нововведение директрисы. Ее гордостью, ее тайной надеждой на достойную награду от властей предержащих была организация студии боди-арта, где четырнадцатилетние девочки под руководством некоей Эммы, дамы, предпочитавшей красно-черные одеяния со множеством цепочек, расписывали друг другу тела и потом выступали на дискотеках.

«Девственность – роскошь», – вызывающе красовалось поверх крохотных грудок у одной, сидевшей на коленях у Вазифа, толстого сорокалетнего держателя азербайджанского ресторана. «Где хорошо – там и родина», – вторила ей надпись на спине ее подружки, томно кокетничавшей у стойки с заезжим дальнобойщиком.

Полина Игнатьевна ласково покивала седой головкой собравшимся и вышла. Она была счастлива. Культура перла в массы.

Открылась снова входная дверь, и вошла Надя. Как будто стихли гомон и рев – ее враз заметили все. Худенькая и маленькая, она подошла к стойке и просительно улыбнулась:

– А есть… пирожные? – И протянула вперед кулачок с зажатыми двумя червонцами.

Очкарик-бармен засуетился, взял деньги, положил ей на блюдечко эклер и налил кофе. Пододвинув все это Наде, он забормотал:

– Вы… Садитесь! Садитесь!

Надя, не снимая куртки, забралась на высокий табурет. Вокруг было много полуголых девиц, но всем собравшимся голой казалась она.

Вокруг шептались и дыбились, она видела это и чувствовала, и блаженно улыбалась.

«Как они все любят меня, – текли мысли в ее голове, – но за что, за что? Я недостойна этого почитания… Какие они все милые!»

– Надюха, привет! – протиснулась к ней Валька-Матрица, полуякутка-полукитаянка, единственная из всех, кто защищал Надю. Матрицу побаивались. Бесшабашная, «безгаечная», «безбашенная», как звали ее пацаны, она владела черным поясом карате, была бесстрашна, а хмельная – неудержима. Ее уважали, но она всем мешала своей независимостью, и менты, после того как она отказалась вступить в их ряды, обещались сшить ей дело.

Надя с благодарностью взяла протянутую ей сигарету и прикурила, наклонившись к зажигалке Матрицы.

– Все хорошо! – ответила она на вопрос, счастливо улыбаясь.

Гиря засопел и зло посмотрел на поникшего Забора.

– Ладно, мля, я сам! – бросил он. – Учись, салага!

Он вразвалку подошел к Наде. Вокруг враз стало пусто, а Очкарик нервно отодвинул бутылки подальше по стойке.