Читать «ТЕРРОР ПОСЛЕ 1917. СУПЕРТЕРРОР. СОПРОТИВЛЕНИЕ. Том 6.» онлайн - страница 24

Несмотря на большую роль Бронштейна-Троцкого в истории России, о нём «почему-то» в тысячи раз меньше говорят либерал-демократы в современной России по сравнению со Сталиным, в лучшем случае Бронштейн — жертва «сталинского режима», бедный изгнанник, мученик.

«Троцкий постоянный противник Ленина до революции и после — по всем основным вопросам. А всё-таки Ленин его включил в Политбюро. А это фигура таковская, — вспоминал Молотов. — Троцкий всюду насаждал свои кадры, особенно в армии». У Бронштейна везде были свои ставленники, всё было под контролем. Молотов: «В партии и государстве очень решающе действовал Троцкий. Опасная фигура. Чувствовалось, что Ленин рад был бы от него избавиться, да не может». С этой личностью стоит познакомиться хорошо, чтобы лучше понимать дальнейшие события в России. Чтобы понять значимость этого знаменитого еврея, достаточно послушать мнение его ближайших подельников: «Вот пришла великая революция и чувствуется, что как ни умён Ленин, а начинает тускнеть рядом с гением Троцкого», — с восхищением говорил Моисей Урицкий.

Бронштейн и сам осознавал себя гением, поэтому по его инициативе рядом с ним всегда бегал кто-то из его личных стенографов: Ленцер, Вермель, Геллер, Румер, Рензин и др. — все они были, естественно, одной национальности. Чтобы попасть к Бронштейну, необходимо было пройти личных секретарей Глазмана и Сермукса. А бывший ротный фельдшер Эфроим Склянский с легкой руки Бронштейна в подмосковном Серпухове командовал штабом, красными армиями.

«Троцкий, когда ему было надо, умел постоять за своих. Так, известный левый эсер Яков Блюмкин, стрелявший летом 1918 года в германского посла Мирбаха, был справедливо приговорён военным трибуналом к расстрелу. Но Троцкий добился, чтобы смертную казнь заменили на «искупление вины в боях по защите революции», взял его к себе в штаб, где Блюмкин, «искупая вину», благополучно прокантовался всю гражданскую войну начальником личной охраны наркомвоенмора. Затем своим шефом он был направлен на учёбу, после которой вновь был переведён в органы ГПУ», — отмечает в своем исследовании А. Дикий.

Бронштейн был эдаким характерным гегемоном. «Вспоминая о тюремно-ссыльной эпопее, его подельник Г.А. Зив, один из первых принявший после революции предложение Дейча о написании книги о Троцком, указал, что Бронштейн нашёл в революционной деятельности точку приложения своего «Я», он ни в чём не терпел первенства над собой», и «одержать победу над ним в крокете означало приобрести в нём злейшего врага», — отмечает в своем исследовании Клушин.

Стоит попутно отметить из вышеизложенного отрывка, что в благодатные царские времена осужденные играли как английские денди в крокет и другие игры. В концлагерях, созданных Бронштейном после захвата власти, за одно предложение о крокете наверняка расстреляли бы.