Читать «Всем сестрам по серьгам» онлайн - страница 5

— Силантьева! — кричали ей. — Иди быстрее! Твоих клиентов привезли…

Она надевала маску, перчатки и принималась за дело: разувала, раздевала, стригла, брила во всех местах, отмывала вековую грязь. И под ее сильными маленькими руками убогое существо обретало подобие человека, и только лицо упорно хранило неизгладимую печать этого самого убожества.

А зловонные лохмотья прямо из моечной отправлялись в мусорных мешках на помойку: не брала их никакая дезинфекция и сжигать, как предписывалось инструкцией, не получалось — не горело влажное тряпье, хоть ты тресни. Вот и собирали для бедолаг обноски всем отделением, несли из дома, от соседей, да за умершими иногда оставалось. С миру по нитке — голому рубашка. И уходили бомжи в божий свет подлатанные, подштопанные, в чистых одежках с чужого плеча.

Единственным ее помощником в богоугодном этом деле была санитарка Фаина — могучая женщина с мощными плечами и железной хваткой больших мужских ладоней. С бомжами Фаина обращалась строго, но без злобы и отвратительного уничижения чужого достоинства, пусть и такого мизерного, сведенного к нулю.

«Какая судьба, — размышляла Алена. — Ведь были когда-то детьми, ходили в школу, жили в любви, в чистоте теплого дома. Или так и родились в ненависти и грязи и нет для них другой среды обитания? Разве собака, даже самая старая и больная, опустится до такого непотребного вида, до полного брезгливого отторжения сородичами? Нет, конечно. Может, потому собак всегда жальче, чем людей?»

Эта мысль о том, что собак всегда жальче, поразила Алену своей неправильностью. Но ничего не попишешь, чувствовала она именно так — собак было жальче…

Наталья окончила институт и по распределению уехала в Челябинск. Писала, что снимает комнату, работает в швейном объединении, просила денег.

Но тут стабильная жизнь покачнулась, и началась перестройка. Сначала опустели магазинные полки, потом закрылось ателье, и на его месте образовалась кофейня. Клиентки, еще недавно стоявшие в очередь, исчезали одна за другой: денег на эксклюзивные костюмы не хватало, зато дешевого китайского тряпья было хоть завались. Конечно, многие неплохо устроились и в этой новой жизни, но таким хотелось теперь нарядов от Гуччи, а не от Вали Силантьевой.

И Валя сделала ход конем: купила в Ухтомской у старенькой Славиной тетки дом и десять соток земли, граничащих с усадьбой родителей пропавшего мужа. Бездетная тетка жить одна по немощи своей уже не могла и перебралась к сестре за хлипкий, разделявший участки заборчик, который вскорости и рухнул. Чинить его не стали.

— Все одно, Валя, тебе владеть, — сказали старики. — Тебе и девочкам. Других наследников у нас нету…

И Валя завела десяток курочек под гордым названием «орпингтоны» и красавца петуха с мощными окостеневшими шпорами, поставила четыре многокорпусных улья и уже в первый год накачала девяносто килограммов отменного меда. О таком успехе не могли и мечтать!

Хитрую науку осваивали вместе со свекром, и, хотя строго следовали прописанным в специальной литературе правилам, на первых порах пришлось ой как несладко. Но до того увлекательным оказалось занятие, а главное, наблюдение за жизнью неутомимых маленьких тружениц, что к пчеловодству прикипели душой все, от мала до велика. Кроме Натальи, естественно.