Читать «Искатель. 2014. Выпуск №4» онлайн - страница 17

Неожиданно промелькнула приятная мысль: «Когда кончится вся эта бодяга, можно будет запросто подойти к Людмиле Ивановне, заговорить обычным человеческим языком…» Вздрогнул от раздавшегося сбоку:

— Афанасий! Будешь выступать?

Посмотрел в услужливое лицо Козельцова и, словно уличенный в чем-то постыдном, отвел глаза в сторону и утвердительно кивнул. В микрофоне забренькало:

— Слово предоставляется…

Только теперь понял, что это расплата за его мимолетную и машинальную оплошность. Подрагивая коленками, чуть ли не вслепую двинулся к трибуне: «Господи! А повестка-то у них какая? О чем они тут говорят?»

На ходу резко повернулся и как бы с надеждой заглянул в глубокие глаза Людмилы Ивановны. Да разве она сообразит и подскажет? От его неловкого движения цветочная вазочка слетела со стола и с гулким звоном покатилась по полу. Брови Людмилы Ивановны вспорхнули высоко-высоко. Комлев на мгновение застыл, потом с неожиданной для себя быстротой поставил вазочку чуть ли не в руки Людмилы Ивановны, которыми только что любовался. Их хозяйка весело и простецки улыбалась. И все неурядицы мира вдруг отхлынули от Комлева. Тело сделалось невесомым и спокойным. Он уже знал, о чем будет говорить.

— Ребята! — решительно отодвинул от себя графин с водой. — Не знаю, может, и отвлеку от серьезных проблем. Но мне хотелось сказать совсем о другом. О любви.

Зал взрывчато хохотнул.

— Да, да, о любви. Все мы как-то очень нелепо толчемся в нашей жизни. Посмотреть со стороны — исправно ходим на занятия, шефствуем над подростками. И все-таки не хватает чего-то главного. Вы спросите: чего? Пусть это покажется снова смешным, но я готов утверждать, что без настоящей любви не может быть никакого дела. Был у меня знакомый спортсмен. Он полюбил тренершу. И стал чемпионом! Потому что чувство добавляло сил. Такое может случиться со всяким и во всем. Любовь — это необъяснимый двигатель…

Зал окончательно проснулся и разноголосо загудел. Даже в президиуме заулыбались. А глаза Людмилы Ивановны искрились каким-то удивительным неземным светом.

— Поймите меня правильно. Я имею в виду именно чувство, а не какие-нибудь шуры-муры. Помните, как у классика: «… надо быть вулканом…»?

— А не разнесет? Это ведь стихия! — крикнул кто-то сбоку.

— То-то он руками размахался, цветы в президиуме посшибал!

— А цветы, между прочим, это тоже любовь! В общем все! — под смешки и жидкие хлопки Комлев вернулся на место.

Вновь оживился Козельцов. Он солидно прокашлялся, постучал мизинцем в микрофон и, когда шум ослаб, сказал:

— Я думаю, что ясность внесет наш секретарь парткома Людмила Ивановна Забродина.

Комлев обратил внимание на то, как сосредоточенно она шла к трибуне.

— Наверно, для смеха нет причин, — так обратилась она в зал. — Вот вы сейчас услышали простые, искренние, человеческие слова о любви. Это чувство понимается нами в самом широком смысле. Ведь благодаря ему каждый может совершить многое… Но есть еще и ответственность за начатое дело. Скажите, товарищ Козельцов, к вам приходило постановление о шефстве над исправительными учреждениями для оступившихся?