Читать «Преступный мир и его защитники» онлайн - страница 287

Наконец, А. К. Бодиско утверждал, что он обращал все свое внимание только на вверенную ему часть делопроизводства и в кругу своей деятельности не допускал никаких промедлений. Следить же за казначеем или графом Кронгельмом он не был обязан, да и не имел право на это.

Что же касается бывшего председателя опеки, генерал-майора Г. Н. Елисеева, умершего до суда, то на предварительном следствии он показал, что, уезжая 10 мая 1897 года в отпуск, он сдал князю Львову опекунскую кассу в полной сохранности.

Дело это слушалось по особому присутствию судебной палаты, под председательством члена палаты В. Э. Длотовского, и привлекло в залу заседания многочисленную публику.

Защитниками со стороны подсудимых выступали: присяжный поверенный Герард (за князя Львова, Мазараки, за графа Кронгельма) и помощник присяжного поверенного Грузенберг (за Леве и Бодиско).

Обвинение поддерживал товарищ прокурора Ф. К. Бом.

Из свидетельских показаний вырисовывалась далеко не приглядная картина делопроизводства в санкт-петербургской дворянской опеке вплоть до обнаружения грандиозного хищения Теофила Пржиленцкого.

Временно исправляющий обязанности санкт-петербургского губернатора вице-губернатор генерал-майор Н. А. Косач объяснил, что при ревизии он застал полный хаос в железной кассе опеки. Пользуясь непорядками опеки, казначей Пржиленцкий мог многое не записать в книги и задерживать внесение опекунских сумм в Государственный банк.

Относительно разрешенного казначею четырехдневного отпуска одна из свидетельниц говорила, что Пржиленцкий на ходу поймал князя Львова и стал просить его освободить на время от занятий, чтобы иметь возможность перебраться на другую квартиру. Ничего не подозревая дурного, князь из любезности согласился на его просьбу.

В судебном заседании в качестве гражданского истца выступала также вдова полковника О. Н. Шауман, внесшая в дворянскую опеку незадолго до побега казначея 20 000 рублей четырехпроцентной рентой на имя своего сына. Рента эта, как и другие процентные бумаги, также оказалась исчезнувшей.

После свидетельских показаний и экспертизы книг были опрошены сами обвиняемые.

Князь Львов оправдывался тем, что незадолго до отпуска казначея опеки он был очень озабочен устройством пожарной выставки. Всецело занятый этим делом, он быстро прошел по канцелярии опеки и встретил Теофила Пржиленцкого, обратившегося к нему с просьбой об отпуске. Так как препятствий к этому не предвиделось, то он и дал свое разрешение на четырехдневный отпуск.

По словам князя, вступив в исполнение обязанностей председателя дворянской опеки, он был совершенно не подготовлен к этой должности и принужден был постепенно знакомиться с порядками опеки. Однако когда он удивлялся чрезмерному накоплению капиталов в опеке, то члены ее находили это вполне нормальным явлением.

Граф Кронгельм, с своей стороны, объяснил, что при вступлении на службу в дворянскую опеку он застал в ее кассе до 400 000 рублей процентными бумагами и деньгами. Он неоднократно выражал по этому поводу удивление казначею Пржиленцкому, но тот отделывался только объяснениями, что не успевает своевременно сдавать процентные бумаги в Государственный банк.