Читать «Философский камень. Книга 1» онлайн - страница 92

— Людмилу мы должны взять с собой, — сказал Тимофей. — Ей здесь не жизнь.

Сворень с минуту молча оглядывал их, не понимая, как мог Тимофей выговорить такую нелепость даже в шутку. Наконец, нисколько не стесняясь присутствия Людмилы, повертел пальцем возле своего виска, спросил медленно, с издевкой:

— Взять с собой? Да? Ты что — совсем спятил или только собираешься?

— Людмилу мы должны взять с собой.

— Та-ак… И в Политуправление заявиться втроем? Два командира Рабоче-Крестьянской Красной Армии и третья — офицерская дочь, «белячка»…

— Она Людмила Рещикова, человек, а не «белячка», — резко сказал Тимофей. — «Белячкой» и без нас сколько лет ее называли. Хватит!

— Так ты, что же, белое в красное решил перекрасить? — с изумлением спросил Сворень. — Может, ты и отца ее произведешь в комиссары Красной Армии, а нашего Васенина Алексея Платоныча сделаешь колчаковским карателем? Быстро она тебя…

Тимофей рванул его за воротник, задыхаясь, подтянул к себе.

— Не тронь!.. Слышишь?… Не тронь комиссара!.. Не примешивай к разговору!.. А Людмила… Ты подумай сам, что с ней станется, когда мы уедем?

Сворень уперся локтем Тимофею в грудь, вырвался.

— Дурак! — сердито проговорил, поправляя застежку ворота. — Вот дурак! А ты подумал, как с нас будут снимать вот эту форму пролетарской, революционной Красной Армии, если узнают, что мы привезли эту контру с собой? Ты подумал, как станут снимать эту вот форму с нашего комиссара Васенина, если он не сумел воспитать революционное сознание в нас? Кого тебе больше жаль?

— Да ты потише, хотя бы при человеке…

— Мне потише… при человеке? Это при каком-таком человеке? — с усмешкой, зло спросил Сворень.

— Владимир! Ударю! — тихо, с угрозой сказал Тимофей.

Сворень дернул плечами, плюнул.

— Ого-го! Ничего себе! Этого нам еще недоставало…

И носком сапога поддел, далеко отбросив, щепку, лежавшую на дороге.

Тимофей оглянулся, вздохнул с облегчением. Людмилы позади него не было. Улица лежала глухая, тихая — девушка, должно быть, давно зашла в дом.

— Слушай, давай поговорим, — немного остывая, сказал Тимофей. И потянул Свореня за собой. — Давай поговорим. Ты не знаешь всего, что она мне рассказывала.

Проходили они до утра, бродили по улице села и за околицей, по лугу и по берегу Одарги. Но убедить Свореня Тимофей не сумел.

А Сворень его все-таки убедил, что, если сейчас они возьмут от Голощековых «белячку» и привезут с собой в Москву, прежде всего и больше всего пострадает комиссар Васенин.

— Ты поступай как знаешь, а я предать его не могу!

Тимофей горько кривил губы, думал про себя: «Кого же я должен предать?»

— Ладно! Сейчас будь по-твоему. Но из Москвы я напишу Алексею Платонычу. Спрошу его. Пусть комиссар сам нас рассудит, — сказал он в конце разговора.

— И снова дурак! — отрубил Сворень. — Ежа колючего ему в душу впустить хочешь? Чтобы не тебя он жег своими колючками, а комиссара? Хорош!

Тимофей ничего не ответил.

Солнце стояло уже высоко, когда они вернулись в село.