Читать «Философский камень. Книга 1» онлайн - страница 83

Сворень славно выспался после обеда, только что вымылся, побрился, сидел свеженький, румяный, поглядывая на девчат, заполнивших соседнее купе. Он рассчитывал в Худоеланской запастись кипятком, попить чайку, а потом всю ночь резаться с девчатами в карты, в «подкидного дурака». Ночью девчата как-то приманчивее и на слова с дерзинкой отзывчивее. А среди них была одна москвичка, Надя, уж очень смешливая, бойкая на язычок. Приятно с такой закрепить дорожное знакомство, потом и в столице проводить с ней свободное время. Это же не пустяк!

— А чего мы там забыли, в Худоеланской? — спросил Сворень с неудовольствием. — Лучше нам эту неделю по Москве пошататься. С толком!

— Да как же… Слушай, Володя… Мои же это места! Через тайгу, как раз отсюда, — тропа на Кирей… И помнишь, приезжали сюда мы с комиссаром…

— У-у! — протянул Сворень. — Помню, конечно. Искать книги алхимика твоего. А нашли только его девчонку, им же подстреленную. Помню.

— Мне надо сходить домой, на Кирей, у могилы матери постоять. Я не могу проехать мимо!

Сворень задумался, почесал в затылке, с легкой досадой прищелкнул пальцами.

— Н-да, это действительно дело такое — память матери… Надо… Тут уж никак…

И стал собираться, заглядывая с сожалением в соседнее купе. Прощаясь с ним, Надя назвала в Москве только улицу, на которой она жила. «Захотите так найдете меня и по такому адресу», — слегка кокетничая, сказала она.

Уже совсем вечерело, когда поезд прибыл в Худоеланскую. По деревянной платформе целыми табунами ходили торговки, предлагая варево, жарево и облитые сметаной, а потом запеченные, тугие, пышные шаньги. Особенно бросались в глаза большие корзины с крупной, на подбор, голубицей в сизом, словно бы росном, налете.

Тимофей счастливо улыбался. Все здесь — дальние перевалы Саян, окрест лежащая тайга, сибирский говорок — было свое, родное.

Ему вдруг представилась та зима, когда они — Васенин, Мешков, Сворень и Тимофей — сидели здесь, ежась от холода, в прокуренном, нетопленном помещении, а с улицы то и дело входили веселые железнодорожники, постукивали залубеневшими валенками и переговаривались между собой: «Наша взяла!» Он уже тогда понимал, что это значит: «Наша взяла», — хотя в то время не сделал еще ничего, чтобы иметь основание причислить себя к этому сильному емкому слову «наша». Не знал тогда Тимофей, сколько еще надо будет пройти ему до Тихого океана, потому что только там «наша взяла» приобретала свой окончательный смысл!

И вот он теперь возвращается от берегов этого самого океана, возвращается победителем, знающим, что такое добиться победы. А теткам этим, с шаньгами и с голубицей, все равно, победа там или не победа, будет или не будет на земле коммунизм. Им бы продать шаньги свои подороже да купить на вырученные деньги для детишек что-нибудь из обуви, одежонки. Вот о чем сейчас их заботы. Вот о чем думают эти тетки. И за это их нельзя осудить. Они просто хотят хорошей жизни для себя и своих детей. А коммунизм для них пока еще только слово, не доказанное делами и даже как следует не объясненное.