Читать «Разлюбил – будешь наказан!» онлайн - страница 7

Выпроваживал!

В полночь, истерзанный и злой, он поднялся домой, швырнул рубашку, расстегнул ремень, сбросил ботинки, прошел в столовую, бухнулся на стул и тупо уставился на тарелку с цыпленком. Что такое? Ой, забыла вилку положить. Извините, барин, недогляд, сию минуту исправим.

– Мне за тебя стыдно, – сказал он глухо. – Ты в офис в рванине заходишь…

А я себя сразу осматриваю, на всякий случай, отпихиваюсь сразу:

– Это… не рванина… и там… никого не было…

– Там был Рома. И … и эти штаны… тебе не идут. Совсем не идут, – проехался он по моим нервишкам блестящими железными гусеницами.

– Почему?

– Потому что они мои! – Он заорал. – Ты жена директора. Тебе это ни о чем не говорит?

Ой! Сердце! Сердце мое! Что я слышу?! От кого? Это же котик мой! Человек, который в 1996 году всю зиму проходил в китайском пуховике. И ведь он прав. Штанцы надо выбросить. Чистая правда! Только она мне сто лет не нужна. Педантичная критика убивает все мои эротические фантазии. Хочу брехни! Хочу красивого вдохновляющего вранья! Выдайте мне, выдайте разочек желаемое за действительное. Посейте конструктив. Я расцвету. Завалю ягодками, честное слово.

– Эх, водки бы сейчас, – его превосходительство поводили носом, – грамм сто пятьдесят… Нету? Позор! Тогда чайку.

Чаек подаем к компьютеру. Директор расслабляется в «Бойцовском клубе». От сына мне стало известно, что там он купил себе новый меч и кольчугу. У него и в Сети какой-то невозможный уровень.

4. Вот

За весь месяц в «пионерском» лагере я не встретила ни одного барабанщика. По утрам вместо горна звучала песенка, легенькая такая, в стиле латино. Ля-ля-ля… Мадонна ее пела.

До моря от моей кровати метров двадцать. И никаких свистков, купайся сколько влезет. То, что раньше называлось пионервожатыми, явилось в виде двух девиц, и они лишь изредка отсвечивали, как монархия в Соединенном королевстве. Жить можно. Можно даже на рынок за вином, можно даже ночью на пляж. Жаль, я тогда еще не умела всеми этими радостями пользоваться.

– А ты в курсе? – спросила меня новая подружка, девочка с Севера с большими синими глазами. – Московские журналюги приедут мастер-классы проводить. Я уже записалась в группу телеведущих. Идешь?

– Нет, – говорю. – Не иду. Мне газета больше нравится.

Все будущие телезвезды покосились на меня недоверчиво.

– У меня папа – пишущий журналист, – похвалилась я и убежала в маленькую стеклянную аудиторию для прессы.

Там хозяйничал недовольный толстяк. На нем была зеленая майка, в ней он напоминал арбуз. То ли он объелся, то ли недоел, нудил, нудил что-то… Мне стало скучно. Я перестала слушать, сижу и рассматриваю тех, кто впереди.

Вон пацан за собой машинку печатную таскает. Даже на пляже его с машинкой видела. Башкирия! Пугачевский бунт давно подавлен, а они все скачут ордой короткими перебежками, нацарапают на стене «Цой жив» и воют свою любимую «Все идет по плану-у-у».

Хохлы расселись. Все время что-то выясняют, претензии предъявляют, кормят их плохо, понаехал неизвестно кто… Но к вечеру гарные хлопцы бегут на рынок, приносят оттуда трехлитровые банки «Изабеллы» и кадрят девчонок. Меня уже кадрили, я сбежала.