Читать «Ворчание ездового пса-2» онлайн - страница 118

Для кого я только писал свои «Раздумья?»

Тут во Внуково на разбеге в тумане французский Фалкон налетел на снегоуборочную машину; катастрофа. Водитель машины, выехавшей на полосу, остался цел и невредим; его назначили стрелочником. Если бы на борту был не глава четвертой в мире нефтяной компании, то замяли бы быстро. А так поднялся страшный шум. Я наблюдаю с вялым любопытством. Русский бардак.

Но главное: мое отношение к авиации давно уже определяется поговоркой: «Гудит, гудит родной завод – а мне‑то что… » Цинично, но факт: я свое на этом заводе отпахал.

Вот пропал в Туве Ми-8, две недели как не могут найти. Нырнул куда‑то. Найдут через год, как тот Ан-2 в Серове, где‑нибудь поблизости. А у меня вот сердце не болит. Ну, такова летная работа.

Да уж. Медаль «За верность авиации» я не оправдываю. Какая уж тут верность. У меня, по идее, сердце должно рваться – а оно себе спокойно стучит, и я прислушиваюсь, нет ли экстрасистол или сбоя ритма. Это мне важнее, на восьмом‑то десятке, чем какие‑то катастрофы.

Вот пилоты Люфтганзы в двадцатый раз объявляют забастовку, с теми же требованиями, что и весной. И снова двое суток двести тысяч пассажиров будут томиться в вокзалах, потом судиться с компанией. Я всей своей душой на стороне компании и совершенно против вконец уже зажравшихся пилотов, которым мало и десяти, и пятнадцати, и двадцати тысяч евро в месяц. А также против всех тех, кто выбастовывает в Европе жалкую пятипроцентную надбавку к зарплате, а народ при этом страдает. Народ становится заложником этой сраной демократии. Сталина на них нет.

Ничего лучше демократии не придумано? Черчилль наверно в гробу вертится.

Демократия – государственный режим временщиков. Срок кончился – и им по фигу. Что такое нынче хромая утка Обамка? Ничтожество, окружившее себя псаками.

В наркоманских кругах появилась новая отрава – курительные смеси, спайк или спайс… да хрен с ним. Народ накуривается и мрет; в обществе идет вялая волна либерастических полумер и болтовни.

По мне – пусть сдыхают. Пока распространителям наркотиков не будет смертной казни, желательно публичной, без всяких снисхождений, – ничего мы не добьемся. Слишком прибыльный это бизнес.

Смертную казнь надо вновь вводить. Мораторий был объявлен под нажимом толерастического Запада и прогибом под него наших дерьмократов. Но теперь‑то у нас глаза открылись на западные ценности. Нет уж, наркоманов и распространителей надо рубить под корень, даже если щепки полетят. Иначе общество погибнет.

Хотя я за всю свою жизнь так и не видел ни разу живого наркомана. Ни разу. Ну вот не встречался. Однако если не дай бог он встанет у меня на пути, мое отношение к нему будет как к лютому зверю, как к бешеной собаке.

А общество их жалеет, пытается лечить.

Раньше если бешеная собака забегала в село, весь мир с вилами и кольями ополчался и тут же забивал ее насмерть. Вот такое должно быть отношение.

Я жесток и негуманен.

Ага. А он тебя пожалеет. Бешеная собака тебя пожалеет. Она покусает твоего ребенка, и он тоже станет бешеной собакой.