Читать «Запах жизни» онлайн - страница 8

Энвер заглянул в глаза сына, завороженно следящие за каждым движением его губ:

— Спустимся?

В комнату вошла жена.

— Иди, твой друг по телевидению выступает...

С экрана говорил Джавадов. Он говорил уверенно, не прибегая к записям, очень непринужденно отвечал на вопросы своего собеседника. — комментатора телевидения, украдкой заглядывающего перед очередным вопросом в блокнот. В числе самых лучших предприятий Джавадов упомянул и трест Энвера. Его манера разговаривать не проигрывала ни от вполне модного костюма, выгодно обрисовывающего его стройную фигуру, ни от тщательно причесанных, припорошенных сединой блестящих волос. Отвечая на вопросы, Джавадов оперировал подробными цифрами, и Энвер знал, что Джавадов, у которого не очень хорошая память на числа, специально заучивал их дома, чтобы не заглядывать в записи в очках, которые ему очень не шли. Очки на людях надевать он избегал.

— Ты ничего не слышала насчет свадьбы Назы? — осторожно спросил у жены Энвер.

— Нет, — сказала жена. — Но если бы что-нибудь было известно, мы бы, наверное, первые узнали...

Энвер неопределенно покачал головой. Он не стал рассказывать о встрече со знакомым, сообщившим о предстоящей свадьбе.

— Идите посмотрите, какая халва получилась, — закричала из кухни Сачы-хала. — Вы такой халвы и не видели!

Отливающая маслянистым темно-коричневым цветом, пахнущая всеми пряностями мира, впитавшая в себя зеленый пшеничный сахар, воздвигалась горкой на большом круглом блюде халва. Первым ринулся к ней мальчик, но Сачы-хала остановила его:

— Нельзя, сынок, утром съешь сколько захочешь, а сегодня нельзя.

— Почему мне нельзя? — оторопел мальчик. Он вопросительно глядел на взрослых.

— Не заснешь, убежит от тебя сон, эта халва человеку столько сил дает, что не до сна ему бывает. Ведь она на соках земли замешена, ты же видел, как ее готовили.

Вдруг Энвер вспомнил — в детстве за месяц начиналась у них дома предпраздничная суматоха, засыпали в блюда ровным слоем пшеницу, покрывали ее мокрым полотенцем и, дождавшись поры, когда покроет ее зеленая поросль, выжимали из набухших в весеннем тепле зерен сладкий солод — молоко. А потом начинался таинственный процесс превращения солода, муската, муки в огромном чугунном жарком котле в эту самую халву. «Даже и не заметил в этот раз, — мимолетно подумал Энвер, глядя на блюдо с халвой, — что у нас дома выращивали пшеницу, совершенно не заметил».

— Ладно, — сказал он огорченному сыну, — не только ты, до утра никто не попробует халвы. Справедливо?

Сын кивнул головой.

— Справедливо.

Энвер еще не спал, когда в спальню вошла жена. Она еще некоторое время повозилась у трюмо, в полумраке ему было видно, как она, накладывая на лицо крем, а потом, стараясь двигаться как можно тише, подошла к своей кровати и быстро забралась с головой под одеяло. Раньше его смешила ее привычка вот так согревать холодную постель, устраивая подобие гнезда. Энвер хотел что-то спросить у нее, даже вспомнил что, но неожиданно для себя заснул.