Читать «Русский спиритизм: культурная практика и литературная репрезентация» онлайн - страница 4

За несколько до сего лет завелось было и у нас, в Москве, а более в Петербурге, магнетизирование. Некто майор, по имени Бланкеннагель, производил оное над несколькими особами. Но в особливости славен был… пример, сделанный с одною бригадиршею, госпожою Ковалинскою… У ней был чем-то болен сын; и как лекаря его лечили и не могли вылечить, то решилась она… дать онаго в волю г. Блан-кеннагеля. Он магнетизировал его несколько раз; старался довести до сомнамбулизма, дабы чрез то от самого ребенка сего узнать, какая у него болезнь и чем его лечить. Говорят, что ребенок сей и доводим был несколько раз до сомнамбулизма, и… сказывал что-то; но г. Бланкеннагель был тем недоволен и объявил, что он слишком еще молод и не может совершенно быть намагнетизирован, и потом уговорил наконец самую его мать… дать себя магнетизированием довесть до сомнамбулизма, дабы она могла во сне пересказать все желаемое и чем и как лечить ребенка. И сей-то пример был наигромчайшим из всех. Она не только сонная будто говорила и многим, не только присутственным, но… и… находившимся за несколько сот верст, больны ли они или здоровы, и чем больны, надобно ли им или нет лечиться, и чем именно; но не только сие, но сонная будто написала даже удивительные стихи [Болотов 1875:118–120].

Я уже говорил, что и в американской, и в западноевропейской культурной традиции практика месмеризма оказала непосредственное и довольно существенное влияние на формирование спиритизма. В России дело обстояло несколько иначе, что вполне естественно: спиритизм, как и магнетизм, был напрямую импортирован в Россию с Запада. Собственно говоря, массовое распространение спиритизма в России произошло лишь спустя четверть века после того, как семья Фокс услышала странный стук в своем доме в Хайдесвилле. Однако первые русские спиритуалисты появились гораздо раньше — в эпоху Крымской войны — и имели непосредственное отношение к некогда популярной практике месмеризма. Среди русских адептов спиритизма этой эпохи — декабрист Ф. Н. Глинка, автор «Писем русского офицера», председатель Вольного общества любителей российской словесности, некогда водивший довольно близкое знакомство с Пушкиным. Один из биографов Глинки, А. К. Жизневский, в частности, отмечает: «Живя в Петербурге, Ф.Н. предался спиритизму и, посредством одной особы — медиума, много и даже по своим понедельникам занимался перепискою с духами, которые отвечали по-русски и по-французски. <…> В собственноручной тетрадке Ф.Н. есть ответы за подписью: Гаврила, князя Псковского, патриарха Никона, Михаила Архангела, Пророка Иоиля, Арсения Коневецкого и даже Наполеона Бонопарте. <…> Ранее спиритизма, в 1824 и 1825 годах, Ф.Н. занимался изучением магнетизма и до конца жизни интересовался им и даже многих магнетизировал» [Жизневский 1890: 9–10]. Время, о котором говорит Жизневский, — это середина и вторая половина 1850-х годов (Глинка переехал из Москвы в Петербург в 1853 году, а девять лет спустя переселился в Тверь). В те же годы спиритизмом занимался и В. И. Даль, производивший, по словам Н. В. Берга, «спиритические опыты, где бы он ни находился» [Берг 1880: 613–615]. Зимой 1853/54 года в Москве существовал спиритуалистический кружок, возглавляемый П. В. Нащокиным [Сакулин 1913: 378], [Берг 1880: 615–616]. Спиритизмом увлекалась и сестра Пушкина О. С. Павлищева, переписывавшаяся по этому предмету с В. Ф. Одоевским. Ее сын Л. Н. Павлищев в своих мемуарах, в частности, сообщает следующее: