Читать «Преждевременные похороны: филантропы, беллетристы, визионеры» онлайн - страница 5

До середины XIX века авторизованная Гуфеландом идея строительства «домов для мертвых» остается предметом медицинских споров и читательского внимания. В ряду продолжающихся публикаций на тему мнимой смерти [Мухин 1805], [Орфил 1824] (эта книга была включена в список рекомендованных академиком А. Х. Востоковым к закупке для первой библиотеки на Камчатке (учрежденной в 1828 году): [Попыванова 1981:139], об идее Гуфеланда напомнит швейцарец Г. Л. Аттенгофер — автор первого медико-топографического описания Санкт-Петербурга (1817, русский перевод —1820), предлагавший властям столицы обзавестись кладбищенскими сооружениями, совершенствующими веймаровский проект [Аттенгофер 1820: Отд. 3]. Не исключено, кстати сказать, что проект Аттенгофера был близок к реализации; известно, что в 1840-е годы идею строительства Leichenhaus’oB вынашивал министр внутренних дел граф Л. А. Перовский [ПМИ 1894:469].

Интерес медиков конца XVIII — начала XIX века к проблеме мнимой смерти до известной степени объясняет сопутствующую ему литературную тематизацию соответствующих сюжетов. За год до выхода в свет книги Еллизена проблема мнимой смерти составит сюжет романа А. Эмина «Милые и нежные сердца» (Российские сочинения. А*** Э***. М., 1800). В романе, представляющем собой нечто вроде отрывка из дневника и писем, автор вспоминает некую Аннушку, в которую он то ли был, то ли продолжает быть влюбленным, но это воспоминание служит лишь вступлением к повествованию, призванному «поколебать чувства читателей». Само повествование начинается с описания мавзолея, воздвигнутого на могиле, и продолжается рассказом о Клавдии — сыне тех, кто похоронен под мавзолеем. После смерти родителей Клавдия воспитывает некий Евсеон — отец Евгении, в которую Клавдий натурально влюбляется. Затем начинается война и Клавдий становится воином; вернувшись с войны, награжденный крестом героя Клавдий наконец женится на Евгении. Счастливые родители ждут ребенка, ребенок рождается, но Евгения неожиданно умирает. Горе Клавдия безгранично: он рыдает и так сильно, по выражению автора, «вопит» над бездыханным телом Евгении, что та так же неожиданно приходит в себя. Оказывается, что это был всего лишь обморок. Все свидетели этой сцены смотрят на супругов с умилением — так, конечно, поступили бы и читатели, все, у кого, по мысли автора, «милые и нежные сердца».

Стремление «поколебать чувства читателей» роднит авторов достаточно многочисленных оригинальных и переводных текстов, появляющихся в русской литературе начала XIX века, так или иначе обыгрывающих тему мнимой смерти. Сентиментальная апелляция к «милым и нежным сердцам» не исключает при этом — или даже прямо подразумевает — леденящие кровь описания запоздалого пробуждения мнимоумерших и их тщетных попыток выбраться из могильных застенок. Такова, между прочим, картина, нарисованная анонимным автором статьи «Мнимоумершие», опубликованной в 1804 году в московском журнале «Друг Просвещения»: «Он пробуждается, открывает глаза, глубокий мрак окружает его, дотрагивается до всего к нему близкого, ощупывает крышку». О реальности жуткой сцены читателю предлагается судить exsilentio: «Сколько известно примеров о живопогребенных, которые самым редким случаем были спасены от ужасной мучительной смерти и сколько умолчено о таких, которые заживо безвозвратно были зарыты в землю». В 1808 году в «Вестнике Европы» публикуется рассказ о монахе, случайно оставшемся в склепе, где похоронили его друга. К ужасу монаха, похороненный очнулся и сел в своем гробу. Позже их обоих находят на полу склепа. В 1810 году в том же «Вестнике Европы» публикуется анонимный рассказ «Викторина Ольмон», публикации которого предпослано редакторское примечание о достоверности излагаемой в нем истории. События, о которых повествуется ниже, сентиментально-драматичны и авантюрны одновременно: сын и дочь старинных приятелей, Сезана и Ольмона, влюблены друг в друга и собираются женится, но вынужденно разлучены отъездом молодого Сезана в Америку. Через некоторое время до дочери Ольмона, Викторины, доходит весть, что ее возлюбленный погиб в кровопролитном сражении на границах Пенсильвании. Безутешная Викторина, покоряясь воле любящего отца, выходит замуж за достойного претендента на ее руку, рожает детей, но через некоторое время узнает, что ее нареченный жив. Потрясенная известием Викторина тает на глазах: «силы ее мало по малу истощились и тайная скорбь привела ее к гробу; она кончила дни в самой цветущей юности». Возвратившийся из Америки Сезан узнает о кончине своей невесты в канун ее погребения: снедаемый желанием ее видеть, он упрашивает могильщика тайно открыть гроб Викторины. Рыдания и причитания над открытым гробом оказывают свое воздействие: Викторина пробуждается, а Ольмон принуждает могильщика сохранить происшедшее в тайне. Убежденная Ольмоном в том, что смерть — достаточный повод нарушить супружеский обет, Викторина выходит замуж за своего спасителя. Только мысль об оставленных детях мешает ей быть окончательно счастливой. После пяти лет совместной жизни Ольмон и Викторина посещают кладбище, на котором некогда она была погребена. Посещение оказывается для любовников злополучным: у могилы Викторины они сталкиваются с ее законным мужем, скорбящим над надгробным памятником. Бывший муж затевает судебную тяжбу в Парламенте и выигрывает ее в свою пользу. Итог повести печален. Не в силах изменить решения суда, но не желая вернуться в бывшему мужу, Викторина уединяется в монастыре: «Там воспитывала она своих детей и в тишине проливала слезы».