Читать «Я встану справа» онлайн - страница 21

Следователь Евстигнеев, Лидин муж, приехал быстро. Хорошо, что не задавал вопросов, когда Шарифов звонил ему. Он понял, что Евстигнеев приехал, по тарахтению прокуратурского «Москвича», но не пошел никуда, сидел в кабинете. Только сказал сунувшейся Лиде, чтобы дала халат и проводила следователя «туда». На секунду представился Евстигнеев — рукава халата, наверное, окажутся коротки, чуть ниже локтей… Плотно прихлопнул форточку. Стояла духота, но хотелось закупориться, отгородиться от всего.

Потом в кабинет втиснулся его преемник, хирург из областной больницы, стал гладить по плечу:

— Полно, коллега. Такая работа… Вознесенский Николай Федотыч, знаете?… Оперировал своего племянника — и вдруг тоже экзитус. Страшное дело… Но все обойдется.

Шарифов молчал.

— А может, у нее было что-нибудь предрасполагающее, — говорил хирург, — и вы совсем ни при чем. Подождите печалиться… До вскрытия… У меня было: ввели внутривенно глюкозу… Понимаете? Глю-ко-зу!.. Сразу коллапс — и… все! Скандал! Думали, что эмболия, напустили в вену воздух, а на вскрытии — нет эмболии! Опухоль надпочечников! Никакой сосудистой приспособляемости. Она обречена была. Инъекция толчок только… А то умирала бы месяца два. Мучилась бы…

Шарифов высвободил плечо из-под руки. Он подумал, что если б хирург был постарше да поопытнее, то догадался бы помолчать. Хирург вздохнул:

— Конечно, это все как охотничьи рассказы. Но погодите, а? Выяснится же… Вам бы сейчас стопочку. В себя придете.

Он не ответил.

После хирурга — Миша. Просто сел на диван и стал молчать.

— Идите, Михаил Ильич. У вас прием.

— Какое там! Пациентам сегодня не до болезней.

Значит, все уже знают…

Только с Евстигнеевым сначала показалось, что можно говорить, не ощущая злости. Это — по делу.

Следователь развернул планшетку. Снял с авторучки колпачок. Устроился не на столе, а на стуле, положив планшет на колени. Как бы подчеркнул этим свою экстерриториальность.

Вынул бланк протокола. Голос тихий. Евстигнеев еще все время откашливался:

— …Фамилия?.. Национальность?.. Место рождения?.. Поясните, как все произошло.

— Не знаю… — сказал Шарифов. У него вдруг все перевернулось: «Это же допрос… Идиот! Зачем устроил такое?.. Зачем?.. Ты понимаешь, что теперь начинается?» — Я еще не верю… — сказал он. — Внутриартериальное нагнетание сделал, а она не ожила… Я еще не верю, что это из-за меня.

— Видели, из какой бутылочки вам подали этот… — Евстигнеев заглянул в блокнот, — дикаин?

— Нет… Я обязан был вслух прочитать надпись на этикетке. Такой порядок. Но я… — Он не знал, как сказать: «торопился» — не то, «разозлился…» — это действительно, но сказать так для протокола нельзя. — Я был очень взбудоражен одним разговором…

— Я запишу: «Находился в состоянии душевного волнения», — сказал Евстигнеев. Он встряхнул авторучку. Буквочки, которые следователь выводил, были длинненькими, четкими, каждая отдельно, с наклоном влево. — «И не прочитал надпись… — он повторил вслух все, что писал, — над-пись… на этикетке… После в-веде-ни-я…» — Евстигнеев поднял голову от протокола. — Сколько ввели?