Прошло шесть лет ровнехонько.К исходу шла всемирнаяЖестокая война.От немцев отбиваласяУж не Россия царская,А новая, великаяСоветская страна.Немецкие захватчикиНа Украину хлынули,Пасть хищную разинули –И над страной, лежавшеюС ножом, ей в грудь водвинутым,Военной оккупацииРазбойничьим ножом,Они, как звери хищные,Клыки свои оскаливши,Над всею Украиною,Войною разоренною,Оравой разъяренноюСвирепо измывалисяИ дико упивалисяПовальным грабежом.Вот тут-то и случилося,Такое приключилося –В деревне «Снежнов-Кут»Раздался крик: «Спасайтеся!Отряд немецкий!» «Ироды!»«Коль хлеба им не выдадим,Всех мужиков, объявлено,У нас пересекут!»В деревню немцы ринулись,На мужиков накинулись:«Кде клеп?» «Дафайте клеп!»«Эй, ти! Пазлюшай, дедушка,Твой клеп скорей показывай!»Но дед, Егор Колодяжный,Сурово заупрямился,Врагам сказал: «Я слеп!»«Ти слеп? Так ми проверимся!»Связали руки старому,Бранясь, во двор помещичийЕго поволокли.Степана ЗавгороднегоИзбили, окровавилиИ с мужиками прочимиТуда же привели.И вот в дому помещичьемНа круглое, широкоеПомещичье крыльцоВзошло – крестьяне ахнули! –Военное, знакомое,До ужаса знакомоеНемецкое лицо.«Чтоб ты, когда здесь пьянствовал,Винищем отравился бы,Котлетой подавился бы!Чтоб ты тогда издох!»То был – вот в этом доме жеЛобзавший губернатораИ голосивший «гох»,Тогда ландратом звавшийся,А нынче оказавшийсяРиттмейстером, герр Кох!Пред ним толпой понуренной,Озлобленно-нахмуренной,Немецкими солдатамиВплотную окруженные,Угрюмо-напряженныеСтояли мужики.Риттмейстер, брызжа пеною,На них на всех набросился:«Ви взе – большевики!Ви, зволечь, бунтовайтеся!Наш влясть не признавайт!Ви нэ повиновайтеся!Ви клеба не показывайт!Я будет вас наказывайт!Семь кожа с вас здирайт!»Бобёр – помещик, стало быть, –Подсунул Коху списочек,Кого из мужиковСчитал он всех строптивее,Зловредней и опаснее.Вот барин был каков!Пороли перво-напервоСтепана Завгороднего.«Я знайт ефо! Я знайт! –Кричал так экзекуторамРиттмейстер разъярившийся, –Он недофольный з барином!Он недофольный з немцами!Пороть его без жалости,Большая зделать боль,Чтоб бризгал кровь мужицкая!»Немецкие секуторыВскричали: «Постараемся!»По-ихнему: «Яволь!»Спина у ЗавгороднегоОт пояса до воротаБыла вся сплошь испорота,Уж больше места не былоКровавым новым полосам.Но злым, истошным голосом,От крови охмелевшее,Бранилося немецкоеВысокоблагородь,По-русски материлосяИ пуще все ярилося:«Пороть! Пороть! Пороть!»Пороли всех – по списочку! –Нещадно, одинаково.А Кох ногой подрыгивал,Присвистывал, подпрыгивал:«Тра-ля, ля-ля, ля-ля!Иметь ви должен знания:Ви все и ваш поляПринадлежат Германия!Дас гренцлянд, весь Украина,Немецкий есть земля!Ми, немец, ваш правительство!»В деревне шло грабительствоСплошное, поголовное,С жестоким применениемПобоев и угроз.Повсюду немцы шарили,Мукой, зерном и птицеюНабили – дальше некуда –Длиннейший свой обоз, –Метнулись за скотиною,По огородам, выгонуОхотились за ней, –Под женский вопль, под горькиеРыданья-причитанияЗабрали всех коровушек,Волов, овец, свиней,Забрали и отправилиНа станцию – под плясУже самих воителей,Разнузданных грабителей:«Не плачьте, глупый жителей!Ви все без понимания:Голодный наш ГерманияЕсть будет ваша мяс!»Захватчики старалися,Зерна, скота и птицНаграбивши, нажралися,Винища нахлесталисяИ похотливо ринулисьИскать, ловить, насиловатьДевиц и молодиц.А сам герр Кох помещицейДоволен был весьма:Ему на шею барыняПовесилась сама.Стонал народ украинский.Центральной предан Радою,Он немцам стал наградою:«Все, немец, забери!»И немцы брали яростно,Хлеб гнали эшелонами,Вагоны за вагонами –С зари и до зари.Что им народ украинский?Пусть гложет сухари!Деревня коль упорнаяХваталась за оружие –Расправа с ней была:Деревня непокорнаяСжигалася дотла.Расправы шли кровавые:Расстреливали, вешали,Казнили всех подрядНе за одно упорство лишьИ не за слово резкое,А за единый пламенныйКрестьянский гневный взгляд.Но скоро для насильниковНа Украине принялоГрабительство разбойноеПечальный оборот:На их разбой, насилиеОтветил забастовкамиИ боевым восстаниемРазгневанный народ.Недолго звери лютыеНад всею УкраиноюСвирепо измывалисяИ дико упивалисяПовальным грабежом.Нет! Сила-мощь народная,Крестьянская, рабочая,Была не вся истрачена:Страна была охваченаПылающим повстанческимНародным мятежом.Отряды партизанскиеРосли повсюду, множилисьУж не по дням, а, подлинно,Рождались по часам;По кличу собиралися,Умело укрывалисяПо балкам и лесам.Оттуда, из укрытия,Средь бела дня, при случае,И средь полночной мглы,Чуть вороны немецкиеС добычею награбленнойДозорными приметятся –На них стремглав бросалисяУкраинские соколыИ грозные орлы.Все немцы всполошилися,Идти на все решил ися;Риттмейстер Кох особенно:Где он пройдет – пожарамиСледы его горят.Его пути разведывал,Везде его преследовал,Грозой шел неотступноюИ тормошил без усталиСтепана ЗавгороднегоПовстанческий отряд.Бойцов в нем было много ли?На свежую-то ниточкуПо пальцам перечесть.Но Коха все ж «потрогали»,Оттяпали зениточкуДа пулеметов шесть.Отряд меж тем все ширился,Все креп, в конце концовСверх сотни накопилосяОтчаянных бойцов.Была разведка конная,Команда пулеметная, –Снарядная, патроннаяДобыча заимелася,Погрохивала пушечкаНемецкого литья.Степан в соображениеВзял чье-то выражение:«Чужое снаряжение,А тактика – своя!»Учился этой тактикеСтепан в боях, на практике,Но все ж, хоть этой тактикойОтважной, партизанскою,Он Коху досадил,Однако часто, хмуряся,Он грыз усы с досадоюИ трубкою чадил:Риттмейстера засадоюНакрыть ему хотелося,Но до поры до времениРиттмейстер уходил.Кох, за свои жестокостиЗаслугами увешанный,С лицом злодейским, каинским,Метался, словно бешеный,По деревням украинскимДо самой той поры,Когда в самой ГерманииВзорвали власть дворянскуюИ нечисть офицерскуюСтрадания народногоКаленые пары.Народная ГерманияЗажглась огнем восстания.У Коха дрогнул тыл.Его солдаты сжалися,Честней кто – разбежалися,Утех же, что сражалися,Уж был не прежний пыл:До грабежа ли было им,Коль не увезть и взятого!Тут Коха распроклятогоСтепан-то и накрыл!Живьем бойцами схваченный,Риттмейстер озадаченный,Испуганный, растерянныйСтоял, как волк ощеренный,Пыхтел, как жирный сом.Степан сказал: «Товарищи,Давно я Коху нравлюся,Так я уж сам расправлюсяС поганым этим псом.Пусть это будет ворогамИ нынешним и будущимРасплата и урок!»Так Завгородний вымолвил.Наган в руке. Прицелившись,Степан нажал курок.
