Читать «Перекличка» онлайн - страница 235

После второй овцы я заговорила с хозяйкой, потому что больше не могла терпеть и не знала, как еще предотвратить бедствие.

— Грядут плохие дела, — сказала я ей. — Я подумала, что лучше сказать вам об этом, пока не поздно, чтобы вы смогли что-то сделать.

— До чего же ты надоедливая, Бет, — сердито ответила она. — Почему тебе все время нужно настраивать меня против других?

К четвергу я уже была не в силах выносить это. Я поджидала бааса возле двери в кухню, пока он спускался с чердака, куда мужчины загружали последние мешки пшеницы — молотьба была закончена.

Заметив меня, он остановился и в последний миг попытался увильнуть от встречи со мной.

— Не уходите, баас, — сказала я. — Я пришла, чтобы рассказать вам кое-что.

— Что же, Бет?

— Вам нельзя завтра уезжать за учителем. Здесь назревают ужасные дела.

— О чем ты?

— Это все Галант, — сказала я, обернувшись, чтобы убедиться, что меня никто не слышит. — Будьте поосторожнее, баас.

— Ты уже давно точишь зуб на Галанта, Бет. И на меня тоже. Но я устал от этого.

— Вы не понимаете меня, баас.

— Я понимаю тебя лучше, чем ты думаешь, и с меня всего этого довольно.

— Но, баас, все дело в Галанте.

— Мы с Галантом выросли вместе, — огрызнулся он. — Порой между нами случались недоразумения, но мы всегда умели в них разобраться и сумеем сделать это и впредь.

— Баас, послушайтесь меня. Не уезжайте завтра и не оставляйте ферму без присмотра.

— Галант поедет со мной. И я не нуждаюсь в твоих паскудных советах. А теперь убирайся и оставь меня в покое.

Я смотрела ему вслед. Он вошел в дом и захлопнул за собой дверь кухни, отгородившись от меня, словно я была зверем, готовым напасть на него. На дворе было темно. В доме горели керосиновые лампы, и в Их свете окна казались беззащитными. Ставни затворят только после молитвы. Окна смотрели в ночь будто глаза — но то были слепые глаза, они ничего не видели; а снаружи можно заглянуть внутрь прямо сквозь них.

Я сделала все, что могла. Они не захотели слушать. И тут я впервые вдруг устыдилась того, что бегаю за ним, будто сучка во время течки. Он вообще ничего не понимал. Может, он и в самом деле боялся меня — из-за ребенка. Да и откуда ему было знать про огонь в моем теле, огонь, который могло погасить только его семя? Ведь, только отдав мужчине свое тело, можно обрести власть над ним. А пока он властвует надо мной, и я хожу за ним по пятам год за годом.

Но даже и сучка в конце концов может начать кусаться.

Дальре

Неважно, сколько я еще протяну — долго мне не выдержать, здоровье мое ухудшается, — но ту поездку мне не забыть никогда. Все уже назревало, но я почти не обращал внимания на происходящее, я просто был там, время от времени задремывая в подскакивающей на ухабах коляске, запряженной четверкой лошадей. Вроде бы ничего необычного: во всяком случае, так казалось тогда. Только впоследствии, когда мне вспомнились все подробности, я словно заново пережил те несколько дней, услышал все те звуки, свидетельствовавшие о нашем продвижении по выжженному солнцем вельду меж голых, коричневых пшеничных полей и грубых хребтов бесконечных серых гор, под небом, с которого случайные, свободно плывущие облака отбрасывали вниз темные тени, быстро уносимые ветром: жуткое путешествие на колеснице Смерти, под грохот наших костей — на козлах молчаливая Смерть с длинным кнутом и прямой спиной, рядом подросток, на узкой скамье я и бледная белокурая девушка, держащая ребенка, и два трупа, торжественно ведущие беседу, один из них в новых башмаках.