Читать «Два романа о любви (сборник)» онлайн - страница 234

Тут Алик заприметил что-то и указал вперед по их ходу: «Смотри, какое-то кафе… А-зи-я! – прочел по-русски. – Что это за слово, Петр?» – «Это часть света такая. По-итальянски так же: Asia. Ты что, не знаешь?» Алик кивнул, потом сказал, что заскочит туда за сигаретами, буквально на минуту, и ушел, а Петр, опустив на пол дорожную сумку, стал ждать. Кто-то к нему обратился, что-то проговорил, но что – расслышать не удалось, потому что раздался странный резкий хлопок, сдавило уши, а следом погасло сознание.

…Показалось, будто разом выключили весь свет в общем зале. Или нет, не выключили, но все-таки что-то не так. Что-то не так не со светом, а с ним, Петром, с его головой. Он без сознания, что ли? Тогда почему он думает? Почему спрашивает себя, что случилось? Почему ничего не слышно и темно? И будто нету времени, куда-то оно пропало. Да, подумал, надо опять взглянуть на табло – сколько там? Идет время или его теперь нет?..

Потом он все-таки открыл глаза и обнаружил себя лежащим среди таких же людей, лежащих и полулежащих. Кто-то на коленях, кто-то на корточках. Но тут над ним возникло лицо Алика с раскрытым ртом и, кажется, Алик что-то говорил или даже кричал, если судить по выражению его лица, но что говорил или кричал, никак было не разобрать, словно Алик стал немым. И не только Алик онемел, но и вообще всё тихо, странно тихо, только гул в голове, один гул, сильный, нарастающий, пульсирующий. Вот в чем дело, стало понятно, это – гул, это из-за него ничего не слышно.

Но тут услышал кашель. Свой кашель, а еще склонившегося над ним Алика. Всё мутно, кажется, это дым, и от этого дыма першит в горле и слезятся глаза. И кашель, кашель… А, и все-таки свет погас, погас! – понял. Всё мутно, дым, кашель, нет света…

Но вот голос Алика, его крик, как сквозь вату:

– Петр, Петр! Ты меня слышишь? Петр, Петр! – И опять, сквозь кашель: – Петр, Петр! Ты можешь подняться? Ну, вставай, надо на улицу, на воздух! Вставай, держись за меня! Не можешь? Петр!..

Наутро удалось многое понять. Сознание, кажется, восстановилось.

Петр обнаружил себя лежащим на белой кровати, под белой простыней. Голова гудела лишь чуть-чуть, зато сбоку, во всю длину кровати, громко гудел, потрескивая, длинный светильник дневного света, неприятно бело-голубой, резкий. Смотреть на него стало больно, и Петр повернул голову в сторону. Сразу затошнило, заныло в шее и стянуло кожу на лице. Ясно, это из-за бинтов и повязок. Голова забинтована, и шея, и рука. Рука поверх простыни, вся обвязана и какая-то толстая. Ага, понятно: она в гипсе. Лихо!

Сбоку система для переливания. Там что-то капает. Ага, это капает в вену. Но в какую? Нет, не на другой руке, а где-то под горлом. В подключичную вену, догадался. Лихо! Значит, я в больнице, в палате. В какой больнице? А какая разница! Вроде бы жив. А что случилось? И где люди – ну, медсестра какая-нибудь или доктор?