Читать «Нет счастья в жизни» онлайн - страница 9
Вячеслав Абрамович Лейкин
– Полная чушь, – сказал я и засмеялся, ну буквально захохотал в голос. И тут приехал еще автобус, и оттуда вышла моя жена в коричневом…
Я просто зашелся от смеха.
– Ты чего? – спросила она и незаметно обнюхала мена. – Тот тип отстал. Потоптался на остановке и ушел. Ну чего ты? Что с тобой?
Но я не мог остановиться, не мог ничего ей объяснить, я шел за нею следом и хохотал, как ненормальный, как проклятый.
Улица нашего детства
Позвонил мне однажды мой школьный товарищ, большой руки пушкинист, все «наше все» у него на откупе. А мы с ним не только учились в одном классе, но и жили на одной улице в соседних домах, я до сих пор здесь обретаюсь, а он давно съехал.
Ну и вот, позвонил он и спрашивает:
– Старик, ты дома? – и не успел я обдумать ответ, как он говорит: – Сейчас мы будем, – и трубку бросает.
И точно, явились: Сереженька мой мордастый с по-толстовски развевающимися бровями и с новыми, не освоенными еще зубами, а с ним телегруппа – снимать сюжет из цикла «Улица нашего детства».
И пошло-поехало: софиты, стрекотанье камеры, глуховатые команды режиссера.
И вот я уже непринужденно и весьма взволнованно пою гимн десятого «б» на свой же текст (помню, оказывается), вот мы разглядываем с соуличником и соклассником моим наши отроческие фотографии, и он, наткнувшись на одного из нас, спрашивает:
– А как Ленька, всё там же?
– Где?
– Ну, где работал. Работает еще?
– Зарыли Ленечку, – говорю, – два уже месяца тому.
Он помолчал, фотографии перебирает и снова:
– А как Лимон (наш учитель математики)? Здоров ли?.
– Лимон три года уже на Казанском лежит.
– А почему мне не сказали?
– Не доложили?
– Нет, я правда не знал. Жаль.
Посопел, пошуршал фотоальбом и снова:
– Что-то я про Шнобеля давно не слыхал.
Шнобель – это Вова наш Андреев, лет уже пятнадцать тому сгоревший от пьянства. Я ему (Сереже):
– Шнобель уже лет пятнадцать как…
Он, почему-то вдруг обиженно:
– Да я у тебя и спрашивать больше ни о ком не стану!
– А ты про меня спроси. Я-то вот он, снаружи пока…
Так и записали наш нелепый, а в сущности, печальный разговор. Но только вряд ли что покажут.
А песню, думаю, оставят, больно уж я был в ней хорош, даже подплясывал себе, поющему, от непонятно откуда взявшегося восторга.
Кровавый Колокольчик
Однажды приезжаю к другу своему Соломонычу на конюшню, а он весь какой-то сомнамбулированный: медлителен в речи и при ходьбе колеблется не по-хорошему.
Оказывается, за день до моего приезда слетел он с лукавого и ленивого красавца Карагеза и ударился головой о барьер. Да так сильно, что даже почти не пил вечером, а только улыбался виновато.
Наутро снова пошел барьеры расставлять.
– Ты что, опять? – спрашиваю. Кивает. – На Керогазе? – это я его с досады так, конь вообще-то безукоризненный красоты.
– На нем, – отвечает.
– Это, – говорю, – уже, брат, не сотрясение мозга, а полная идиотия. А если он тебя снова о барьер ломанет?
– Значит, не судьба, – отвечает. – Или судьба… – и улыбается.
– Ты бы хоть отлупил подлеца.
– За что?
– Как за что? Работать не хочет, подличает. Всё ведь понимает…