Читать «Лето в Жемчужине» онлайн - страница 30

Вовка поднял деревянную крышку. Из погреба веяло холодом и сыростью. Витя за Вовкой спустился по крутой лестнице вниз. Глаза постепенно привыкли, и он увидел кучу картошки с длинными белыми корнями; прямо на земле, на деревянном диске стояли крынки с молоком.

— А где же лед? — опросил Витя.

— Под землей. — И Вовка объяснил: — Еще зимой, когда на Птахе лед крепкий, коляный, мы его рубим на куски. Знаешь, получаются такие голубые куски, в них, как в зеркало, можно смотреться. Здесь, — Вовка топнул, — вырываем яму, кладем туда лед, сверху газеты, а на газеты — землю. Там и сейчас лед, все лето будет лежать, до следующей зимы. Чем не холодильник?

Витя вспомнил белый большой холодильник на кухне своей городской квартиры.

Витя передернул плечами — он совсем замерз.

Мальчики выбрались из погреба в избу. Жужжали оводы, было тепло, даже душно.

Вовка поставил на стол крынку с молоком. Крынка сразу запотела. А в желтых, даже розовых сливках, которые покрывали молоко сверху, плавали черными точками мушки. Вовка выловил их кончиком ножа, и друзья стали пить холодное густое молоко с толстыми ломтями черного хлеба, посыпая его крупной солью. Было очень вкусно.

В это время в сенях затопали; загремело ведро.

— Мамка, — сказал Вовка. — Не в духе вроде.

В комнату вошла маленькая женщина с такими же, как у Вовки, широко поставленными глазами; волосы выбились из-под косынки, глаза были сердитыми; она была в резиновых сапогах; от нее пахло куриным пометом.

Женщина стояла в дверях, смотрела на Вовку, а Витю, вроде, не замечала.

— Ну что мне с тобой делать? — закричала женщина. — Немытый, нечесаный. И опять рубаху порвал!

— Мам, я… — начал было Вовка, но женщина закричала еще громче:

— На погибель мою растешь! Почему теленок непоенный?

— Мама, я…

Тут маленькая женщина заметила Витю, вернее, стала рассматривать его, и глаза ее сделались любопытными.

— А это кто же такой чистенький? — похоже, недоуменно спросила она.

— Витька, — сказал Вовка. — Ну, дачник. У бабы Нюры они стоят.

— Дачник, дачник, — задумчиво сказала Вовкина мать. — Ну, давай знакомиться. Меня тетей Ниной звать. — Рука у нее была сильная, холодная, с потрескавшейся кожей. — Вон как люди ходят. Брал бы пример, бесстыжие твои глаза. — Вдруг она подошла к Вовке, ласково потрепала его по голове. — Есть хочешь?

— Не, — ответил Вовка и счастливо улыбнулся. — Мы вот с Витькой молока с хлебцем.

— Поели? Ну и молодцы. — Маленькая женщина опять задумалась. — Устала — сил нет. Все косточки болят. Посплю часа два. А вы, ребятки, идите, бегайте.

— Мам, так я сейчас теленка напою.

— Ладно, ладно, я сама, — уже за перегородкой, где была кровать, сказала тетя Нина, шурша одеждой. — Бегите!

— Айда на речку! — весело крикнул Вовка.

И мальчики помчались.

На речке купалось и загорало много народу. Солнце, дробясь в брызгах воды, слепило глаза; где-то стучали по мячу. Долговязый парень в полосатых плавках и темных очках в пол-лица важно ходил по берегу, выбрасывая далеко вперед ноги; на его тощем животе болтался транзистор и передавал репортаж о велогонке Мира по маршруту Варшава — Краков. По тому, как смотрели на парня, было ясно, что он нездешний.