Читать «Мориарти» онлайн - страница 137

Я должен объясниться. Мы проделали вместе долгий путь и, прежде чем мы расстанемся, надо полностью снять все вопросы. Я устал. Мне кажется, я написал уже достаточно, но всё равно необходимо вернуться к началу и даже углубиться ещё дальше, чтобы всё расставить по своим местам. Мне вспоминается теория Гештальт, выдвинутая Христианом фон Эренфельсом в его замечательной работе «Качества формы» — кстати, именно её я читал по дороге в Мейринген, — которая изучает взаимоотношения между мозгом и глазом. Сейчас широко известно такое явление, как оптический обман. Вам кажется, что вы видите подсвечник. При ближайшем рассмотрении оказывается, что это два человека, которые смотрят друг на друга. Предложенное вам упражнение — нечто в этом роде, хотя куда менее банальное.

Зачем я оказался в Мейрингене? Зачем мне понадобилось имитировать собственную смерть? Зачем я повстречался с инспектором Этелни Джонсом и стал его спутником и товарищем? Позвольте, я включу электричество и налью себе ещё один бокал бренди. Вот так. Теперь я готов.

Я был Наполеоном преступного мира. Первым так меня назвал Шерлок Холмс, и без ложной скромности скажу: такая характеристика мне приятна. 1890 год был на исходе, а я, увы, и понятия не имел, что очень скоро мне предстоит высылка на остров Святой Елены. В описаниях приключений Холмса изредка встречаются ссылки на мою собственную жизнь, в основном они верны, и много распространяться на эту тему я здесь не собираюсь. Я был одним из близнецов, родившихся в уважаемой семье в городке Баллинасло, графство Голуэй. Мой отец работал адвокатом, но когда мне было одиннадцать или двенадцать лет, он связался с Ирландским республиканским братством, и зная о том, какой опасностью это для него чревато, решил отправить меня с братом продолжить учёбу в Англии. Так я попал в академию Холла в Уоддингтоне, где преуспел в астрономии и математике. Оттуда я перебрался в Корк учиться в «Квинс-колледж», где я постигал науку у великого Джорджа Буля, и именно под его руководством в двадцать один год опубликовал трактат о биноме Ньютона, который, могу с гордостью признаться, не прошёл в Европе незамеченным. В результате мне предложили заведовать кафедрой математики в университете, который, к сожалению, останется здесь не названным, ибо там произошёл крупный скандал, изменивший весь ход моей жизни. Проливать свет на природу этого скандала я не буду, скажу лишь, что гордиться в связи с ним мне нечем. Брат взял мою сторону, но родители после этой истории прекратили со мной всякое общение.

«Но в его жилах течёт кровь преступника. У него наследственная склонность к жестокости…»

Эти слова принадлежат Холмсу, точнее, Ватсону — но они не верны, и прочитай эти строчки мои родители, они пришли бы в ужас. Я уже сказал, что они были люди уважаемые, и в моём разлапистом семейном древе не встречалось и намёка на какие-то отклонения. Возможно, моим читателям трудно смириться с тем, что рядовой учитель по доброй воле посвятил себя карьере преступника, но именно это со мной и произошло. Я тогда давал частные уроки в Вулвиче, и хотя среди моих учеников действительно было несколько курсантов Королевской военной академии, находившейся неподалёку, но утверждать, что я был «наставником военных», всё же неверно. Один из них, трудолюбивый молодой человек по имени Роджер Пилгрим, набрал карточных долгов и в итоге связался с шайкой негодяев. Однажды вечером он пришёл ко мне, страшно подавленный. Он боялся вовсе не полиции. Его же шайка ополчилась на него из-за небольшой суммы денег, которую он якобы был должен, и Пилгрим серьёзно опасался, что его в прямом смысле разорвут на части. Без особой охоты я согласился выступить в его защиту.