Читать «Фатальные стратегии» онлайн - страница 43

Уже не черная магия запрета, отчуждения и трансгрессии, но белая магия экстаза, фасцинации и транспарентности. Это конец патетики закона. Никакого Страшного суда не будет. Мы перешли по ту сторону, сами того не заметив.

Что ж. Мы находимся в раю. Иллюзия больше невозможна. Она, которая всегда сдерживала реальное, сдала позиции, и мы наблюдаем обрушение реального в мир без иллюзий. Развеялась даже историческая иллюзия, которая сохраняла надежду на конвергенцию до бесконечности реального и рационального, тем самым развеялась и метафизическая напряженность: реальное стало рациональным — эта конъюнкция состоялась под знаком гиперреального, экстатической формы реального. Всякая метафизическая напряженность рассеялась, уступив место атмосфере патафизики, то есть тавтологической и гротескной завершенности [perfection] хода развития истинности. Папаша Убю: набитое брюхо и зияние пустоты. Убю — состояние переполненности и ожирения, гротескной имманентности, неопровержимой достоверности, гениальная фигура пресыщения, того, что вобрало в себя все, все преступило и зияет в пустоте как мнимое разрешение (исход дела).

Значит ли это, что Бог пал до такой недостойной его стратегии — примирить человека с его собственным образом в ходе Страшного Суда, что бесконечно приблизило бы его к идеальному концу? К счастью, это не так: Стратегия Бога в том, что он, возводя Зло в степень принципа, поддерживает человека в состоянии саспенса, враждебности к своему образу, и в исключительной восприимчивости ко всякому соблазну, который отвращает его конец.

Нет ни принципа реальности, ни принципа удовольствия. Есть лишь конечный принцип примирения и бесконечный принцип Зла и Соблазна.

По ту сторону экстаза социального, экстаза секса, тела, информации подстерегает принцип Зла, злой дух социального, злой дух объекта, ирония страсти.

По ту сторону конечного принципа субъекта возникает фатальная реверсивность объекта, чистый объект, чистое событие (фатальное), объект-масса (молчание), объект-фетиш, объект-феминность (соблазн). После многих веков торжествующей субъективности сегодня нас повсеместно подстерегает ирония объекта, объективная ирония читается в самой квинтэссенции информации и знания, в самой квинтэссенции системы и ее законов, в квинтэссенции желания и всей психологии.

Примечания

1

Перевод этого слова как «непристойность» для данного текста не всегда подходит. Скорее бесстыдство, но агрессивное бесстыдство: такова обсценная лексика. К тому же, Бодрийяр обыгрывает в этом термине еще и слово «сцена», то есть отсутствие сцены, неуместность.

2

Здесь и далее по тексту слова «инерция» и «инертность» следует понимать как синонимы, так как во французском различий между ими нет.