Читать «В борьбе за Белую Россию. Холодная гражданская война» онлайн - страница 2

Наше государство было придумано с похмелья. Как написал один советский школьник в своем сочинении: «Партия нас наставляет и озадачивает».

Ладно бы просто придумали — они миллионы играть заставили.

Надоело тебе в прятки или казаки-разбойники, сказал «я больше не играю» и пошел домой. Попробуй, скажи: «Не хочу играть в социализм!» — домой уже не скоро попадешь.

Не помнят, кто игру начал, а выйти из нее — или через границу, или на кладбище.

Но самое главное — принимать игру всерьез. Можешь даже притворяться. Переминайся с ноги на ногу, подкрикивай что-то в такт, подсвистывай, валяй дурака. Но делай вид, что играешь как все. Полстраны так делает, а тебе что — больше всех надо?

У тех, кто водит и следит за соблюдением правил, глаза пустые, но серьезные и усталые. Одно время почти все поголовно ходили в серых пиджаках, но без галстуков.

* * *

Был август, я готовился идти в первый класс деревенской школы, что стояла на берегу квадратного пруда, и старательно расспрашивал взрослых — что там нужно делать и чего — не стоит. Позднее я выяснил все, что надо, и лет девять делал и то и другое.

Лето стояло жаркое, но не душное. Мы купались в песчаном карьере и рисовали расплавленной на солнце смолой нехитрые картинки на перегороженной ржавым шлагбаумом военной дороге. Смолу извлекали щепкой из щелей между бетонными плитами.

Мы знали, что год был — шестьдесят восьмой. Больше мы не знали почти ничего.

Ночью я проснулся от шума в соседней комнате — радио говорило по-русски, но с другими интонациями и с легким акцентом. Встревоженные голоса родителей.

«Чехословакия, Чехословакия…»

Где это?

Наивные деревенские старушки начали закупать в магазине соль и спички.

Это делают «наши». С красными звездами, в «наших», мы играем и никак не хотим быть немцами. Чтобы не было недоразумений, мы иногда делились на нейтральных англичан и французов и с упоением расстреливали друг друга из деревянного оружия. Но там, в Чехословакии, — «наши». Они делают что-то несправедливое. Эго единственное, что я понял из разговоров. Но разве могут «наши» быть плохими?

* * *

Сразу за 214-й школой на улице Маяковского — садик. Мы его так и называли: «Школьный». Через него можно выйти прямо на Невский. Туда в мае иногда привозили бочку с квасом, бывало, на перемене успевали выпить маленькую кружку за 3 копейки. В центре садика — старый, обшарпанный фонтанчик без воды. Не старинный — старый, напоминающий о гипсовых статуях пионеров сталинских времен, того и гляди — развалится, не вызвав сожаления. Горка с песочницей, несколько скамеек, тополя. Тополиный пух, скапливавшийся маленькими сугробчиками на асфальте, мы иногда поджигали к неудовольствию местных старушек. Вот и все.

Знаете, где находится город Лион? Правильно — во Франции. Вот пусть он там и стоит, потому что к Лионскому королевству никакого отношения не имеет, а садик — имеет, и самое прямое. В нем-то всё и началось. Году в семидесятом или семьдесят первом, в третьем классе. У нас вся хронология детства-отрочества с классами увязана.