Читать «Гоббс» онлайн - страница 21

Борис Владимирович Мееровский

Но этим не исчерпывается характеристика аналитического метода. Согласно Гоббсу, аналитический метод представляет собой также метод восхождения «от явлений, или действий, к возможным причинам» (3, I, 184). Рассматривая под этим углом зрения аналитический метод, Гоббс подчеркивал его гипотетический, вероятностный характер, поскольку знание следствий (действий) не дает и не может дать вполне достоверного знания о причинах, которые вызвали эти следствия (действия). Этим аналитический метод отличается от синтетического метода, позволяющего на основании знания причин прийти к познанию их следствий и обеспечивающего достоверное, истинное знание. Но прежде чем переходить к рассмотрению синтетического метода, выясним сначала, какова сфера применения аналитического метода у Гоббса.

Аналитический метод применяется прежде всего в естествознании, поскольку именно там мы восходим «от чувственных данных к первым принципам» (3, I, 104), от явлений, или следствий, к возможным причинам этих явлений. В первую очередь это относится к физике, которая исследует, по Гоббсу, чувственно воспринимаемые качества (свет, цвет, теплоту, холод и т. п.). Причем наши знания в этой области носят как раз предположительный гипотетический характер.

Существует, однако, еще одна сфера, где находит свое применение аналитический метод. Это — сфера политики и морали, составляющая предмет философии государства, а также этики. Правда, обе эти науки пользуются обычно синтетическим методом, но нельзя исключать возможность применения аналитического метода для исследования государства, права и нравственности. Причина этого заключается, по Гоббсу, в том, что мы можем дойти до познания «первых принципов» политики и морали также эмпирическим путем, исходя из собственного жизненного опыта, исследуя, так сказать, свою душу. В этом случае мы придем в конечном итоге к тому же выводу, к которому приходят мыслители, использующие синтетический метод и исходящие «из первых начал философии», а именно к тому, что «страсти и душевные движения людей должны быть удерживаемы в известных границах какой-нибудь властью, ибо иначе люди вечно пребывали бы в состоянии войны друг с другом» (3, I, 111).