Читать «Д"Артаньян — гвардеец кардинала. Тень над короной Франции» онлайн - страница 33
Александр Александрович Бушков
Он по-прежнему, закончив пышные цветистые изъявления благодарности и,
И не дождался. Король поднялся, а это означало, что аудиенция окончена, и только деревенщина может этого не понимать…
Шагая рядом с кардиналом по длинным коридорам Лувра, д'Артаньян горестно думал: «В самом деле, хотя бы полсотни пистолей прибавил к красному плащу, прах меня побери! Хороша милость, нечего сказать! Конечно, красный плащ — отличная вещь, но эту милость в состоянии оказать сам Ришелье, своей собственной волей… Волк меня заешь, как измельчали короли! В старинные времена, рассказывают, все было совершенно иначе. „Любезный д'Артаньян, — сказал бы какой-нибудь старинный король вроде Карла Великого, Пипина или Дагобера. — Жалую вас бароном, а в придачу владейте отныне всеми землями, что простираются от той реки до той вон горы, и горе тому, кто посмеет оспорить мою волю!“ Нет, в старину люди умели одаривать
У него даже зашевелилась еретическая мысль — а на ту ли лошадь он поставил. Д'Артаньян тут же прогнал ее, конечно. Дело было вовсе не в обиде на столь ничтожную награду — о награде он вообще как-то не думал, спеша тем утром в Пале-Кардиналь.
Дело было в короле. Точнее, в полном крушении провинциальных романтических представлений д'Артаньяна о столичном городе Париже, королевском дворце и человеке, восседающем на троне. Жизнь не имела ничего общего с теми красивыми картинами, что представляешь себе в гасконском захолустье. Совсем недавно ему казалось, что всякий король невероятно мудр и неизъяснимо справедлив, всякий наследный принц благороден и честен, всякая королева незамутненно чиста и добра, а окружающие их сановники и министры — сплошь светочи ума и олицетворение преданности. Ну, а если случаются досадные исключения, то виной всему злокозненные иностранцы вроде Кончини.
Сейчас эти беарнские благоглупости рассыпались прахом. Хуже всего было, что Рошфор оказался прав: побуждения особ королевской крови ничем по сути не отличались от грызни Планше и его братьев за мельницу, сами эти особы были мелкими, порой жалкими, и чем, скажите на милость, королева Франции отличалась от распутной женушки покойного г-на Бриквиля?!
Мрачнее тучи он сел в карету рядом с кардиналом — и долго молчал, пока Ришелье не повернулся к нему:
— Вы
— С чего вы взяли, монсеньёр?
— Вы еще плохо владеете лицом, дорогой друг… Неужели вы всерьез рассчитывали выйти из Лувра бароном или кавалером ордена Святого Духа?
— Позвольте мне быть с вами откровенным, монсеньёр, — сказал д'Артаньян. — Как-никак вы духовное лицо и мой наставник на жизненном пути… Нет, конечно, я не рассчитывал на баронство, но мне все же казалось, что награда будет