Читать «Ночная диверсия» онлайн - страница 63

…Несмотря на всю осторожность, подпольный центр все же допустил непоправимую ошибку, которая стоила очень дорого: погиб один из секретарей, замечательный подпольщик, старый коммунист.

Захватив Шеремета, центр старался сделать все возможное, чтобы уберечь от опасности всех, кто соприкасался с предателем. Из города были вывезены Родион, хозяйка дома, где жил Шеремет, Лена с матерью. Нина давно была в отряде. Оставался один человек — Худой. Кто он, где он живет, где работает “ предатель не знал.

И Худой настоял, чтобы его оставили в городе.

— Все будет в порядке. Он видел меня в лицо, и только.

И члены центра дали свое согласие.

Но они не до конца оценили способности провокатора, его изворотливый ум и цепкую память. Он успел, оказывается, передать в гестапо до мельчайших подробностей точный словесный портрет Худого.

Новый начальник гестапо, стремясь довести до конца так удачно начатое оберегом фок Говивианом, но, к сожалению, так трагически закончившееся дело, развил довольно кипучую деятельность.

Допросы солдат, охранявших склады, ничего не дали. Фельдфебель очень толково рассказывал о событиях той страшной ночи, но не мог ответить на один вопрос: «Кто были спутники капитана?»

— Кто же их знает. Офицеры как офицеры. Никаких особых примет не заметил.

Капитан исчез и унес с собой тайну. Стал ли он жертвой провокации или был соучастником коммунистов? На этот вопрос мог ответить только сам Пауль Вольф. Но поиски капитана или хотя бы его трупа, так и не увенчались успехом.

Значит, за это звено цепь не вытащить. Остается одно: словесный портрет, оставленный Шереметом. Да, это, пожалуй, существенный шанс. А раз другого выхода нет, то надо воспользоваться им. Тем более, что описание сделано необычайно тщательно и подробно. И начальник гестапо решил попробовать. Специальным самолетом в город был доставлен известный в Германии художник-криминалист. Через несколько дней он положил перед начальником гестапо прекрасно исполненный на большом листе ватмана портрет. Сфотографировать портрет и размножить снимок не представляло трудности. И начались поиски.

…Сообщение об аресте Худого Самойленко получил только на другой день.

Как поступить? Ведь под удар поставлена вся организация. За этими невеселыми раздумьями застал его Витковский, вошедший в кабинет к Андрею Михайловичу с какими-то бумагами.

Худой арестован, Глеб Феликсович, — шепотом сообщил Самойленко.

Тот, побледнев, опустился на стул.

Несколько минут сидели молча.

— Что будем делать? Вывозить людей из города. Он знает всю систему. Выдержит ли?

— Эх, Андрей Михайлович, Андрей Михайлович… Ты у нас в городе всего несколько лет, а я прожил тут всю жизнь. Его знаю больше тридцати лет. Дожил ты, старина, до седых волос, а верить людям до конца не научился. Как ты мог подумать такое? Я бы на твоем месте, Андрей Михайлович, о другом думал. Нужно попытаться изыскать возможность спасти Худого, вырвать его из гестапо.