Читать «Ночная диверсия» онлайн - страница 45

«Мало ли что бывает, — размышляла она. — Вот думал человек подарить хорошую вещь любимой девушке или жене, но почему-то не удалось, или что другое…»

Потом мысли приняли другой оборот.

«Хорошо, но откуда тогда эти немецкие инициалы? Как он мог сохранить браслет в лагере?»

Нина шаг за шагом, слово за словом вспоминала знакомство со «старшим лейтенантом», стараясь найти какие-нибудь подозрительные факты, и не находила. Наконец ей надоела эта внутренняя борьба, и она пошла со своими сомнениями к командиру отряда…

Командир очень внимательно выслушал девушку, потом приказал ей все это записать. В конце записки она нарисовала браслет и рядом, в отдельном кружочке, вывела две готические буквы: «АР».

…Проделав сложный путь, побывав во многих руках, пройдя длинную цепочку хорошо законспирированной связи с партизанским отрядом, записка, наконец, попала Витковскому.

Вечером, когда Глеб Феликсович передал ее Самойленко, он, пожалуй, впервые за все годы совместной работы увидел Андрея Михайловича таким: растерянным, беспомощным, с бледным, покрытым испариной лицом.

— Что с тобой? Андрей! Ты болен?

Андрей Михайлович вертел в дрожащих руках рисунок и срывающимся голосом бормотал:

— Нет, нет, не может быть… Ведь не может же быть такого второго…

Глеб Феликсович, видя душевное состояние друга, молчал, ожидая, когда тот успокоится.

Наконец, сделав над собой большое усилие, Андрей Михайлович заговорил более спокойно.

— Глеб, этот браслет — наша семейная реликвия. Он принадлежал моей жене. Видишь буквы «АР» — Анна Похман. Последние годы он хранился у Тани.

— Андрей, ты точно знаешь, что она эвакуирована?

— Да, она из Харькова вместе с заводом уехала. А вот куда, не знаю.

— Это не так трудно узнать. Завод не человек. По-моему нужно сообщить на Большую землю через рацию отряда. Пусть там разберутся, где сейчас Таня. И как попал браслет к этому негодяю.

На другой день радиограмма полетела в эфир.

Сердце стучало тревожно, радостно. Тане казалось, что Василиса Петровна тоже слышит стук ее сердца. Девушка даже с опаской взглянула на старушку, которая сидела с вязанием и спицами. Но та сидела задумавшись, чуть улыбаясь чему-то своему, сокровенному.

Таня очень осторожно достала кандидатскую карточку и, приблизившись к лампочке, начала вновь рассматривать ее. С фотографии на нее смотрело повзрослевшее, чуть осунувшееся лицо. Под глазами легли тени.

«Неужели начинаю стареть?» с тревогой подумала Таня и подошла к зеркалу.

Василиса Петровна, как бы прочитав ее мысли, рассмеялась.

— Морщинки ищешь, дочка? Рано еще. Вот подожди, разгромим фашиста, еще расцветешь маковым цветом.- Потом, посерьезнев, она обняла девушку за плечи. — Одна ты у меня, Танечка, сейчас на белом свете. Оставайся здесь совсем. Сибирь — она страшна слабому. А ведь край наш благодатный, богатый. Домик у меня неплохой. С собой в могилу его не заберу.

— Спасибо, родная. — И Таня поцеловала старушку.

— А вот, что вступила в партию, молодец, Татьяна. Все мы сейчас, в эту трудную годину, должны сердцем льнуть к нашей партии.