Читать «Одинокое мое счастье» онлайн - страница 139

— Командующий разрешил самые решительные и эффективные меры! — сказал адъютант. — Впрочем, — прибавил он, — это во всех деталях может вам сказать Михаил Васильевич!

— И какие же меры в число решительных входят? — ревниво спросил я.

— Ах, капитан! Выпьемте-ка лучше шампанского. У вас так все хорошо складывается. Ей-богу, прямо хочется оставить эту кабинетную службу — и в строй, в действующую часть, хоть вон в отряд Генина! — искренно воскликнул адъютант.

— В отряд Генина? — вдруг фыркнул седой и лысеющий незнакомый подполковник.

Мы оба оглянулись на него. Он, несколько отяжелевший от выпитого и этой тяжестью похожий на генерала Лахова, сначала ответил нам долгим, будто скучающим взглядом, а уж потом снова заговорил:

— Уже здесь, в тылу, — потом смолк, как бы прослушал сказанное, и поправился: — Уже под Тифлисом нападают на офицеров, а вы говорите: “В отряд Генина”.

Последние его слова оказались перекрытыми новым сильным хохотом.

— Да не бывший ли командующий докладывал вам об этих нападениях? — спросил, просмеявшись, кто-то из старших офицеров.

Подполковник переждал время, отпил из бокала и неторопливо ответил:

— Извольте читать газеты. В сегодняшней сообщается о нападении где-то под Тифлисом, в Горях или в Горах, местных жителей на двух чинов, находящихся там в госпитале. Нанесены ранения. Кажется, один от ран скончался.

Стыдно сказать, но я самым невероятным образом сперва отнес это нелепое измышление к моему с урядником Расковаловым столкновению с местными жителями по дороге на заставу и никоим образом не мог, несмотря на довольно точное название нашего госпитального городишки, отнести его к нашей — моей и подпоручика Дубина — драке с молодым князем. Я даже хотел возразить подполковнику, мол, раны были действительно нанесены, но, по счастью, они оказались не смертельными. Меня опередил адъютант.

— В оперативных сводках не отмечено, — с сомнением сказал он.

И только тут я сообразил, о чем шла речь. Я улыбнулся.

— Вам что-то известно? — спросил адъютант.

— Ничего похожего не было. Это все — журналистские штучки! — успокоил я адъютанта.

— Еще и не это будет, господа! — с мрачным удовольствием пообещал подполковник.

— Русская мировая тоска! — откликнулся, всхохатывая, Шерман. — Жажда Армагеддона! Где вы, грядущие гунны! Пейте, ваше высокоблагородие, на наш век хватит! А эти: “Топчи наш рай, Аттила!” — и прочие подобные стишата хороши для эмансипированных дамочек и кокаинистов! По своему университетскому опыту знаю!

Он снова обхватил меня за плечи и увлек пить дальше. Я сказал, что выпью еще один раз и уйду. От слов Шермана об университете мне очень захотелось тишины и захотелось полистать книги — что-нибудь о древностях. Такие настроения приходили ко мне периодически, и я, если находил возможность, то целыми днями просиживал в библиотеках, совсем по-юношески мечтая об ученом труде историка. Пьяному мне такое желание пришло впервые. Ну да ведь и употреблять алкоголь я стал лишь с прошлого лета, а до того был к нему не столько равнодушен, сколько просто за занятостью не замечал его. Война, как ни странно, дала много свободного времени, но и как-то странно взвинтила, напрягла меня. Это новое ощущение пришло с самых первых дней ее, с прочтения известия о предъявлении Австрией ультиматума бедной Сербии. Можно было не верить в надвигающуюся войну. Но не ощущать ее в те последние мирные дни было невозможно. Одни кинулись скупать товары. Другие кинулись успокаивать себя высшим разумом, который не позволит войны. Третьи, словно пьяные, закричали о скорой и непременной победе. А я войну принял сразу же. Ведь именно к ней я готовил себя. И с ней я забыл обо всем, что ее не касалось, конечно, и тишину библиотек в том числе. И тотчас же пришло много свободного времени, и тотчас же стало возможным тратить его на пьянство.