Читать «Взгляд сквозь столетия» онлайн - страница 181

Говоря об образе будущего в русской литературе, не следует забывать и о его художественном осмыслении в произведениях русских классиков: этот образ присутствует во многих поэтических шедеврах Пушкина, Лермонтова, Тютчева. Гоголевская тройка, с ее пронзительным, обращенным и к нам, потомкам, вопросом стала одним из ярких символов мысли о судьбе родины, которые знает мировая литература. Одним словом, вклад крупнейших русских писателей в развитие литературы о будущем значителен и неоспорим. И без этого вклада история русской фантастики была бы гораздо беднее. А с другой стороны, и сама эта фантастика позволит во многом по-новому взглянуть на знакомые с детства произведения.

Безусловна и историческая связь современной фантастики с наследием русской классической литературы. Но существует эта связь как бы «поверх» собственно литературного процесса в его жанровой, видовой определенности. А одну из сторон этого процесса — развитие фантастического жанра в XVIII — первой половине XIX века — и должен отразить наш сборник.

Очевидно, должно было пройти определенное время, чтобы фантастика, покинув литературную периферию, начала свое движение к центру. Тогда и пригодился весь тот жанровый опыт, который был накоплен фантастикой за время «незаметного» существования на границе с областью развития собственно философской или политической мысли.

А пока развитие фантастического жанра определялось творчеством писателей менее значительных. Но именно этим писателям было суждено проделать большую часть той «черновой» работы, без которой утопия так бы и осталась утопией, не став фантастической литературой, и все потенциальные художественные возможности фантастического жанра так и не смогли бы реализоваться с течением времени в разнообразный литературный мир современной фантастики.

Возьмем, например, Сенковского. Говоря о нем, Белинский, как известно, постоянно подчеркивал удивительную способность этого литератора «приноравливаться и подделываться» к вкусам широкого читателя.

Этот принцип — понять своего читателя и суметь ему угодить — являлся главным как в журналистской, так и в собственно писательской деятельности Сенковского. Он диктовал и особенную «облегченную» форму его фантастическим произведениям: они всегда своеобразный сплав из нескольких жанров, пользующихся у читателя популярностью, но одновременно и пародия на эти жанры, самопародия. Так же как и литературная «маска» их автора: серьезный ученый, острый полемист то и дело выглядывает из-за спины своего доверчивого двойника, кажется, вот-вот встанет на его место, и разговор зайдет по существу, всерьез.

По никакой подмены не происходит: литературная игра остается только игрой, «Барон Брамбеус», остается полностью верен своему знаменитому «научному» кредо: «У каждого барона своя фантазия».