Читать «За гранью цинизма» онлайн - страница 10

- Великий драматург наверняка и не подозревал, как много в этой труппе плохих актеров, - Бородач придвинул табуретку поближе к столу и взгромоздился на нее.

- Тем не менее, - я хочу сыграть на сцене под названием Жизнь все без исключения роли, которые мне по душе. – Николай на мгновенье погрустнел, что ему было не свойственно. – Даже если отдельные из них с треском провалю.

- Ты забываешь о главном, - включилась в разговор Елена. – Проваленную тобой роль, не исключено, а скорее наверняка, другой сыграл бы с блеском. На “бис”. Да и расплата тебе за провал – свист и улюлюканье “публики”, а твоим “партнерам” спектакль может обернуться исковерканными судьбами.

Право, становится не по себе, когда хотя бы на миг представишь эти апокалиптичных размеров подмостки – планету Земля. Нас, таких разных и непохожих, наивных порою, а порою – жестоких. И “спектакль”, продолжающийся без антракта день и ночь, год за годом, тысячелетие за тысячелетием.

- Глядя на “актеров”, - Пеликан сегодня, похоже, бьет все рекорды болтливости, - невольно вспоминаешь один из краеугольных постулатов материализма: души не существует, она – ни что иное, как добросовестное заблуждение идеалистов. И начинаешь сомневаться.

Нет, ни в какую чертовщину я не верю. Равно как и в загробный мир. Отвергаю с порога всяких там Аланов Чумаков и Павлов Глоб, бессовестно – и небескорыстно, заметьте! – эксплуатирующих человеческое невежество.

 Но в душу – да! Не в том смысле, что она обязательно материальна и не в том, что она есть субстанция, способная существовать отдельно от тела. Я верю в нее, как в совокупность всего лучшего, что накопила цивилизация в нравственной сфере. Только такое существование души “актера” делает его талантливым на “сцене”. Сильным, но не жестоким. Добрым, но не бесхребетным. Готовым жертвенно служить, но не прислуживать.

- И все-таки, как часто многие из нас – “актеров” - уподобляются стае рассерженных домашних гусей.   - Бородач допил кофе и поставил чашку на подоконник, у которого удобно расположился. – Они после того, как покричат на непонравившегося  прохожего, расправляют внушительного размера крылья и с победным “га-га-га” бегут вдоль улицы. Глупые, жирные птицы, не отрываясь от земли, переживают благословенный миг полета.  На самом деле им никогда не взглянуть из поднебесной высоты окрест, как многим их сородичам, но уже из разряда двуногих приматов.

- Блажен, кто верует! – съязвил Фомингуэй.

Николай, подражая записным трагикам, сложил руки на груди, потом картинно воздел их вверх:

- У-бе-ди-ли! Ухожу в режиссеры в театр имени Леси Украинки.

- Что за комедию тут ломаете? – порог бытовки переступил завлаб Георгий Павлович. – Перерыв, к вашему сведению, три с половиною минуты назад закончился. А науку двигают вперед не те, кто вовремя уходит с работы, а те, кто на нее вовремя является. Да и патриотом брюха ныне быть невыгодно –  харчи дорогие.

Впрочем, я к вам с новостью…

- Неужели появились дополнительные средства? – воистину повозку мысли Николая подстегивать не приходилось. Слова у него вылетали, как камешки из-под колес мчащейся во весь опор телеги.