Читать «Уроки украинского. От Майдана до Востока» онлайн - страница 64

Наконец, из церковных врат выходит отец Василь — тот самый поп, что сонно читал молитву. Он несет большую позолоченную чашу. Крепкие мужчины снова обступают его. Люди выстраиваются к нему неровной очередью.

— Боже iм’ям твоїм, — отец Василь подносит чашу ко рту каждого подходящего, ставит ее ему на темя, снимает, с прищуром смотрит во внутрь, рисует на лбах елейные кресты и отпускает. Очередь быстро укорачивается — прошедшие через чашу удаляются, проходя к выходу с левой стороны.

Тут к отцу Василю подходит мужчина в красном свитере из тонкого трикотажа. Из ворота выглядывает белоснежная рубашка и узел галстука. Черные редкие волосы закинуты на правую сторону, скрывая обширную лысину. Его коленки в отутюженных брюках приседают, когда головы касается чаша.

— Р‑р‑р, — оскаливается он, и в тот же момент к нему подступают мужчины и берут под локти. Он напрягается, упирается коленями в пол и лягает одного из мужчин в пах начищенной туфлей. — Р‑р‑р, — с силой разводит локти, и кажется, сейчас сбросит с себя пятерых. — Р‑р‑ра! — дергается, но мужчины плотнее группируются за его спиной.

— Скажи iм’я твоє? — наклоняется к нему, прищурив один глаз, отец Василь. Мужчина взвизгивает в ответ, зачесанные волосы слетают, открывая лысину. Он заходится высоким хохотом. Пятеро поднимают его и несут к низкому креслу, поставленному напротив белой гипсовой Марии, которая держит на ладони широколобого младенца, сидящего в неудобной позе. Мужчины с обеих сторон наваливаются на дорогие туфли, прижимают трикотажные руки к подлокотникам. Человек предпринимает несколько попыток освободиться, потом по телу его перестают ходить волны, и если бы не пальцы рук, можно было б подумать, что он успокоился. Но пальцы шевелятся, дергаются, то обнимают деревяшки подлокотников, а то отстают от них, словно именно в пальцах нашел последнее прибежище бес.

Перед отцом Василем бухается на колени девушка — из тех, что просили меня выйти. Она мелко трясет правой рукой, словно по ней сейчас дают электрический разряд.

— Не чiпай мене! — выкрикивает она. — Не бий! Вiдстань вiд мене! А‑а‑а! А‑а‑а! — визжит, сидя на коленях. — А‑ха-ха! — плачет. В голосе ее — такая великая обида, что сложно представить грех, совершенный против нее.

— Що ти зробила? — тихо спрашивает ее отец Василь.

— Чоловіка її повiсила, — плачет девушка, и ответы ее слышатся, как полученные под пыткой, но в действительности с ней ничего не происходит, кроме того, что она сидит на коленях перед священником.

— За що? За грошi її? — спрашивает тот. — Навiщо тобi цi грошi?

— Не потрiбно менi бiльше вiд неї нiчого! Нi-чо-го! Нi грошей! Нiчого! Тiльки вiдстань вiд мене!

Какое-то время сотрясаясь в глубоких, поглощающих все тело рыданиях, она жалобно смотрит в священничий прищуренный глаз. Плачет так, словно все беды мира навалились на ее худое тело. Набирает воздуха в грудь, чтобы выпустить новый всхлип, но вместо этого, вдруг звонко плюнув в лицо отца Василя, раскатисто хохочет. Тот прищуривает глаз сильнее, качает головой, усмехаясь.