Читать «Уроки украинского. От Майдана до Востока» онлайн - страница 5

— Куда вы его ведете? — прикосновением руки останавливаю я одного из конвоиров.

— Это титуха. — Он произносит это слово так, словно, услышав его, я должна брезгливо отступить подальше. — Мы его поймали.

— Какая разница кто? Я хочу ему помочь. Я могу ему помочь?

— Нет конечно.

— Вы будете его бить?

— Нет конечно. Просто сейчас проведем по Майдану.

— Это показательное, — говорит взрослый конвоир с бородой. — Чтобы все его лицо видели. Так мы поступаем и с ворами, и с провокаторами.

— Это не показательное, это средневековое, — говорю я, пока связанный стоит ко мне спиной и мелко трясет головой. Все это время я держу конвоира за рукав.

— А когда «Беркут» впятером одного? — спрашивает он.

— Но если «Беркут» так плох, зачем брать пример с худшего? — успеваю спросить я, прежде чем он уходит.

В просторной палатке стоит пряный запах. В чаны ссыпаются мелко нарезанные лимоны, имбирь, сахар-песок. Над чаем колдует лысый человек, как две капли воды похожий на Розенбаума.

— Приехал сюда, когда наших детей избили. У меня двое детей, я не могу позволить, чтобы их били только за то, что они тут сидят и на гитаре играют.

— В тот день, когда снайпер расстреливал людей, вы были на Майдане?

— Да, — он перестает улыбаться. — В тот день тут был ужас. Я никогда не мог подумать, что буду воевать в своей стране. Мы ведь мирные люди. Семеро моих друзей. — Он замолкает, смотрит на меня глазами Розенбаума, из них выкатываются две слезы. Он отбегает в угол палатки, отворачивается и стоит там, среди чанов. В противоположном углу на полке стоит икона бога-отца в треугольном нимбе, как в наполеоновской треуголке.

— Простите, — возвращается из угла успокоившийся двойник Розенбаума. — Когда отец умер, и то слезы не шли, а сейчас плачу.

— У вас на кольце выгравирована птица. Это беркут? — показываю я на его печатку.

— Нет, это чайка, символ свободы. Я надел его, когда из шахты вышел. Там я думал только о том, чтобы обеспечить семью. Шахта — штука опасная. После десяти лет работы человек начинает думать, что он уже все знает, и попадает в травму. Но меня бог миловал. — Теперь он дарит взгляд богу-отцу, по строгому лику которого не понять: это была шутка, когда он создал двух таких похожих людей — этого шахтера и Розенбаума? И над кем он пошутил больше: над шахтером, подарив ему лицо известного певца, но при этом на двадцать два года упрятав под землю, или над певцом, которого недавно ведущие российские СМИ обвинили в том, что он собственноручно угощал майдановцев борщом?

* * *

За сценой импровизированный шлагбаум, за ним палатки защитного цвета.