Читать «Уроки украинского. От Майдана до Востока» онлайн - страница 15

— Гопники — это кто?

— Те, кто с нашими атрибутами нападал на людей под видом самообороны. Под видом, что они нападают на титушку. Отбирали телефон, деньги. Мы их ловили и таким образом охраняли порядок. И мы выводили их на сцену, показывали всем людям.

— Зачем?

— Чтобы они больше так не делали. А что нам делать? Мы не можем их бить, не можем посадить их в тюрьму. Нам важно было показать — люди, здесь так не делайте, если хотите, идите за Майдан, и делайте там. А если ты говоришь о титушках, которых кто-то не сдержался и ударил… Поверь, мы столько титушек отпустили. А мне задавали вопросы — зачем отпускаешь, почему? Они ведь когда ловили наших, реально избивали, издевались так, что просто караул. Делали вещи такие, про которые даже вслух не хочется говорить. У нас поймали одного сотника, мне позвонили с его телефона и такое мне говорили… что даже невозможно было слушать. Они — отморозки. Прос-сто отморозки. Бывшие уголовники. Те, которые вместе с этими «беркутами»… Им раздавали травматическое оружие, да… т… т… т‑т‑т… т‑ты представить себе не можешь, какие это кошмарные люди. «Беркут» хоть что-то может оправдать — у них устав, у них приказ. А эти — чистые моральные уроды и негодяи.

— Тебе не сложно руководить сотней?

— По-разному бывает. Как людям объяснить, что, находясь здесь долгое время, надо держать себя в руках? Что здесь нельзя многих вещей, которые можно за Майданом. Но обычно у людей высокое самосознание. Люди у нас — нереальные. Восемнадцатого-девятнадцатого числа, когда у меня уже не было сил, я отдал свой бронежилет и каску, а сам отправлял группы. Я видел, как наши люди разливали чай, носили дрова, выбивали брусчатку, чтобы откидываться от «беркутов». Передавали ее цепочкой. Это надо было просто видеть.

— Почему ты раньше не замечал у людей тех качеств, которые были проявлены сейчас на Майдане?

— Я уверен, что они и раньше были.

— Самый тяжелый день для тебя на Майдане?

— Каждый день по-своему тяжел.

— Но не сегодняшний?

— Нет, сегодня день не тяжелый. Вчера был морально тяжелый день. Потому что ваши войска зашли в Крым. Я хочу, чтобы российские мужчины почувствовали то же самое, что сейчас чувствуем мы. А почувствуют они это, только когда на их землю придут, и скажут что она — наша. И флаг воткнут какой-нибудь китайский. Будет у вас такое, вот посмотрите. Жизнь — это бумеранг. Если вы думаете, что вы — огромная страна и непобедимая, то вы заблуждаетесь. Вы сейчас весь мир против себя озлобили. Я вам этого не желаю. Но так будет. И вот когда к вам придут и начнут ставить флаги китайские…

— Давай уточним — к кому к нам?

— К России.

— А как ты себе Россию представляешь? К кому конкретно придут? В Москву, на Дальний Восток?

— До Москвы дойти тяжело. В Москве, я думаю, ваши люди когда-нибудь соберутся и воткнут Путину флаг в одно место. А куда в России… Да куда угодно. Если бы я был россиянином, и китайцы зашли бы на Дальний Восток, для меня не было бы значения — Москва это или не Москва. Когда приходят на твою землю и какой-то двадцатипятилетний русский из Москвы залазит в Харькове и ставит русский флаг — это оскорбительно. Это просто… п‑плевок в душу каждому украинскому мужчине, каждому патриоту Украины, каждому нормальному человеку, который хочет жить спокойно и разбираться в своих внутренних делах сам. Понимаете? Сейчас я свои чувства не могу передать. Они — омерзительны. При том, что от вас — россиян, — которые называли себя нашими старшими братьями… Оставьте нас в покое, а? Дайте нам жить! И не надо нам газа вашего! Я вам говорю — отстаньте! Я буду сухари есть. Отстаньте только.