Читать «Уроки украинского. От Майдана до Востока» онлайн - страница 135

— У них, наверное, снарядов не было, — вставляет Петя.

— А нас поливали будь здоров, — отзывается Алексей.

— Мы когда смену сменили, — говорит попутчик, — пришли и увидели — там бой охуеть был какой. Деревья повалены. А у нас только один боевой был поход… Там нет ни Интернета, ни Ютюба, и хрен дозвонишься. Там все глушится. Потому что представьте — в лесопосадке включается пятьдесят российских симок одновременно, через десять минут ракетный удар, и все… Вкопались мы там, охуеть как! У нас был хороший командир. Он дал приказ арестовать, я арестовал. Не дал, я не арестовал…

— Чеченцев встречал? — продолжает Алексей.

— Нет. Говорят, они пленным кишки через рот достают. И ходят по зеленке бесшумно, как кошки.

— Вы сами видели? — спрашиваю его.

— Хватит мне выкать! — снова прикрикивает он и сразу смеется. — Нет, сам не видел… А знаешь, как боишься ночью? Пиздец как!

— Почему? — спрашиваю его, а за окном в это время проплывает степная ночь.

— Потому что ночью убивают бесшумно… — понизив голос, говорит он и снова смеется.

— Бухать в таких случаях надо, — советует Алексей. — Ты в окопах от страха ссался или спал?

— Я не ссался.

— Тогда спал?

— Нет, но не ссался.

— Есть только два варианта — либо ссышься, либо спишь. Смелые впадают в адреналиновый сон, трусы — ссутся.

— Мы у укров такую хуйню натовскую взяли, туда консерву фигачишь, и она нагревается!

— Это термохимическая реакция. Там карбид, — говорит Алексей. — У немцев тоже такие были.

— Ночью убивают бесшумно… — повторяет попутчик, глядя в окно. Он произносит эту фразу несколько раз, а потом, оторвавшись от окна, серьезно добавляет: — Все хуйня — кроме пчел. Но и пчелы — тоже хуйня.

В Ростове он выходит. Достает из кармана двести гривен — несколько мятых бумажек по пятьдесят, двадцать и десять. Изучает их под светом фонаря. Пересаживается на такси и едет на базу. Алексей на прощание хлопает его по плечу со словами — «Мужик, больше туда не езди. Ты там уже побывал. Не твое это».

— Он ссался под себя, — говорит Алексей о случайном попутчике, возвращаясь в машину. — Он ушел из подразделения, потому что посчитал, что он — не пушечное мясо, чтобы сидеть в степи и ждать, когда подползет враг и перережет глотку.

— Откуда ты это знаешь? — спрашиваю его.

— Я видел на фронтах героев и видел трусов. Слушая его рассказы, я сопоставлял их с тем, что видел сам. Я знаю, что они от страха стреляли в ночи. Они настолько скованы страхом, что готовы убить любого, кто приближается к ним. Он недоволен тем, что ему выдали всего три магазина, и он готов был бежать с позиции после первых двух выстрелов.

— Может быть, не стоит так жестко судить человека, который не имеет боевого опыта?

— В июне от моей роты осталось всего двадцать шесть человек. Их оружие мы закопали с Сергеем, подчиненным Пети, — кивает на сидящего у руля, — в «зеленке». С этими двадцатью шестью, которые, как вы с этим трусом утверждаете, — «не пушечное мясо», — мы продержались под обстрелами неделю. Потому что надо было держаться. Мы должны были дать возможность пройти танкам и новым батальонам ополчения.