Читать «Мятеж реформаторов: Когда решалась судьба России» онлайн - страница 301

Среди "некоторых во фраках" главным собеседником Серафима был Каховский, и здесь проявивший свою суровую энергию.

Приезд митрополита не дал решительно ничего, хотя Николай и его окружение весьма на иерархов надеялись. Единственный человек, с которым моряки хотели говорить, был великий князь Михаил. Но, разумеется, мятежные матросы и офицеры хотели услышать от великого князя вещи вполне определенные…

Ехать на переговоры, зная об участи Милорадовича, было страшно. Но Михаил, нейтральное лицо, посредник между Константином и Николаем, мог, по мнению императора, убедить мятежников в законности переприсяги. Наверняка мысль об этом варианте приходила в головы Николая и Михаила и раньше, но только теперь — после прямого требования восставших — царь и великий князь решились.

Михаил Павлович приехал в сопровождении генерала Левашева вскоре после митрополитов. Александр Бестужев показал: "Что же касается до раны полковника Стюрлера, то вовсе происшествия сего не видал, мимо меня проходили тогда лейб-гренадеры и закрывали ближнюю к каре часть площади, и я потом видел только бегущего Стюрлера… Я вслед за сим занят был распоряжением по фронту, ибо поставил свежих лейб-гренадер на фасы, а московцев внутрь каре, а потом вскорости приехал его высочество великий князь Михаил Павлович с генералами, и я ни минуты до рассеяния не имел свободного времени".

Митрополиты ушли сразу после ранения Стюрлера. Выстрелив в полковника, Каховский поспешил устранить другую опасность — уговоры духовных лиц. Для того чтобы рассчитать и построить девятьсот солдат, Панову и Бестужеву нужно было время — не менее двадцати минут. Михаил Павлович приехал, когда лейб-гренадеры уже стояли. Стало быть, это произошло около трех часов. Недаром Александр Бестужев связывает приезд великого князя с близким уже "рассеянием", расстрелом восставших картечью.

Переговоры Михаила не были ни успешны, ни даже настойчивы. Александр Бестужев показал, что "солдаты, подстрекаемые нами, заглушали слова… великого князя Михаила Павловича". Это вполне понятно — он говорил не то, что хотели от него услышать. (Щепин-Ростовский утверждал, что Михаил не подъезжал к московцам, но противоречия между его показаниями и показаниями Бестужева нет. Просто московцы в это время уже стояли внутри каре лейб-гренадер — Щепин мог быть тоже внутри и не видеть великого князя, а Бестужев постоянно находился на внешнем углу каре — ближнем к Адмиралтейскому бульвару.) Великий князь, очевидно, въехал в интервал между колонной Экипажа и каре и мог обращаться и к тем, и к другим. Главным образом, он все же говорил с моряками, которые и затребовали его.

Но император и великий князь, зная о существовании тайных обществ и заговора, никак не могли понять происходящего. Им казалось, что стоит убедить мятежников в законности переприсяги, в добровольном отречении Константина, — и все образуется. Им казалось, что надо просто переспорить заговорщиков, обманувших солдат. Пример Милорадовича ничему их не научил.