Читать «Мятеж реформаторов: Когда решалась судьба России» онлайн - страница 261

Шел одиннадцатый час.

Готовые к действию, но сбитые с толку сообщением Коновницына, не решающиеся бессмысленно рисковать солдатами, Сутгоф и Панов встали в строй для присяги. Положение их было тем более затруднительно, что их товарищ по полку прапорщик Жеребцов, сочувствовавший их замыслам, приехав из города в одно приблизительно время с Коновницыным, сообщил, что сам видел знамена, которые несли из всех полков после присяги…

Лейб-гренадеры присягали неохотно. "Я видел, — утверждал Сутгоф, — что многие солдаты не поднимали рук и говорили между собой во время присяги".

Сутгоф и Панов заявили потом на следствии, что присягали чисто формально, ибо "в душе готовились к возмущению". Вообще, что касается этих двух офицеров, то поражают спокойное достоинство и, я бы сказал, спартанская ясность и твердость их ответов.

Подпоручик Андрей Кожевников, человек менее уравновешенный, чем Сутгоф и Панов, измученный напряжением последних суток, не мог вынести бездействия. Он еще перед присягой, во время построения, как утверждало полковое следствие, "явился пред 2 баталион в нетрезвом виде, здоровался с некоторыми людьми и спросил, зачем выходят. На ответ же, что идут к присяге, сказал: "Как? Ведь вы недавно присягали Константину?"" Версия о нетрезвости Кожевникова идет от него самого. Защищаясь на следствии, он сказал, что, "желая ободриться, чрез меру ослабил себя горячим напитком". Сутгоф впоследствии категорически это отрицал. Но как бы то ни было, Кожевников находился в состоянии крайнего возбуждения. Во время присяги он выбежал на галерею офицерского флигеля и закричал: "Ребята! Не присягайте! Обман!" Его арестовали.

Полк присягнул и был распущен по казармам.

Вскоре после одиннадцати к лейб-гренадерам примчались Одоевский и Палицын. Сутгоф показал: "После присяги прибыл корнет князь Одоевский ко мне, который сказал: "Что вы делаете? Вы изменяете своему слову. Все полки уже на площади"".

И тут мы снова вступим в область предположений. Либо Одоевский хотел воодушевить Сутгофа и, зная, что эмиссары тайного общества уже находятся в полках, намеренно предвосхитил результат их деятельности, либо — что вероятнее — по дороге в полк они с Палицыным получили какие-то новые сведения от московцев. Ведь когда Одоевский пересел на Васильевском острове в сани Палицына, московцы уже стояли на площади — по другую сторону Невы.

Полковое следствие установило, что к казармам подъезжали два офицера — с черным и белым султанами — и стыдили солдат за переприсягу. Это и были Одоевский и Палицын. Возможно, что, пока Одоевский искал Сутгофа, Палицын оставался на улице, и потому Сутгоф его не назвал.