Читать «Алмазный браслет» онлайн - страница 3

Поначалу болезнь Марджори оставалась для всех загадкой и повергала в недоумение врачей. Втайне Симон надеялся, что причина носит психосоматический характер. Он не умел реагировать на людские хвори и немощи и считал, что все, что имеет физическую природу, может быть в конце концов преодолено. Но Марджори не только не могла справиться с болезнью, но и делалась слабее день ото дня. Лишь через год ей наконец был поставлен диагноз, для чего пришлось ехать в Лондон, а затем его подтвердили и нью-йоркские доктора. У нее оказалось редкое заболевание, поразившее нервную и мышечную ткань. Со временем должно было произойти полное разрушение легких и сердца. Симон не принял такого прогноза, а Марджори отреагировала на него стоически, старалась не жаловаться, проводила как можно больше времени – когда была в силах – со своим мужем и дочкой, а в промежутках отдыхала. Болезнь не сломила ее дух, но, как и предсказывали врачи, тело не устояло. К тому моменту, как Саше исполнилось семь, Марджори уже не вставала с постели, а в девять лет девочка лишилась матери. Симона, хотя его и предупреждали врачи, смерть жены повергла в оцепенение. Как и Сашу. Родители никак не готовили ее к этому неминуемому событию. И Саша, и Симон привыкли к тому, что Марджори живо интересуется всеми их делами и принимает участие в их жизни, даже будучи прикованной к постели. И внезапное осознание того, что ее больше нет, поразило их как молния и сблизило еще тесней. Теперь Саша стала занимать в жизни отца не менее важное место, чем его галерея.

Саша росла, вбирая в себя искусство во всех мыслимых формах. Она жила им, была поглощена без остатка и обожала всеми фибрами души. Так же как и отца. К Симону она испытывала не меньшую преданность, чем он к ней. Еще будучи ребенком, она знала о галерее, о выставленных в ней непростых, замысловатых полотнах ничуть не меньше, чем любой из работающих здесь специалистов. Порой Симону казалось, что эта маленькая девочка разбирается в живописи куда тоньше, чем все его сотрудники, вместе взятые. Единственное, что его тревожило (и он этого не скрывал), – это то, что Сашей все больше овладевала страсть к современному искусству и модерну. В особенности его бесила современная живопись, и он не стеснялся называть ее мусором и наедине с дочерью, и при посторонних. Любви и уважения достойны были только старые мастера, никто больше.