Читать «Броневой» онлайн - страница 3

Собственно, в основном из-за Малерийкина в мастерню двух приятелей тянулись заказчики от заобских окраин до центральных кварталов сдохшей и разлагавшейся столицы Сибири.

В отличие от криворожего напарника, Калмыш, напротив, имел рожу симпатичную, а с творчеством — отношения сложные. Ибо считал, что механик подобен трактору, и лишь тот, кто пашет с утра до вечера, способен добиться в этой печальной профессии не печального результата.

Впрочем, в данный конкретный вечер, испорченный, как поминалось выше, мрачностью туч и ожиданием мерзкого ливня, Калмыш возился с явлением не вполне заурядным, творческим и даже, можно сказать, требовавшим от него частицы креативного осмысления. На столе под руками мастера сопел и постанывал акватиновый двигатель, тот самый, что использовался в основном за пределами руинированного Новосиба-Наукограда, в далеком процветающем Киеве, Берлине и прочих мировых притонах. Мерный гул ультрасовременного движка усыплял уставшего за день техника, продолжавшего затягивать установочные болты на раме агрегата. Основная работа, требовавшая участия интеллекта была сделана, и сейчас Калмыш ковырялся сугубо на автомате, выполняя механические действия, почти не участвуя в них разумом. Шума от работающей модели было немного. Особенно, если сравнивать с углевдородными моторами прошлых столетий. Равномерное гудение навевало тягостную дремоту. Калмыш клевал носом, то и дело рискуя упасть на собственный стол с уникальным силовым агрегатом и выронить отвертку. В промежутках между носовым заныриванием в сторону акватинового движка, пацану снилось море, которое он никогда не видел, мамуля и батя (неизвестные даже в больше степени нежели море), а также прочие захватывающие интригующие объекты.

Калмыша из сна вырвал крик.

— Костян, что, опять задрых? Сейчас обварит тя, придурок, как в прошлый раз! Не спать. Не спать! — проорал Петя Малерийкин, вваливаясь в ангар с лопатой наперевес, словно с винтарем из боя. На что имел право. Снег, который соскребали с подъездной дорожки всю зиму, слежался вперемежку с копотью, отработкой, прочим дерьмом, и сейчас стал твердый как деревяшка. Нежной девоньке Весне эта субстанция поддавалась мало. Однако лому и лопате — вполне. Поскольку талый снег содержал изрядную доли всякой отравы, Маляр, как всякий эмоционально-творческий человек, долбил его последние дни просто остервенело. И на тачке отвозил подальше от дверей. Дабы испарения, понимаешь, не скапливались в ядовитые лужицы.

Калмыш открыл правый глаз и вяло помахал рукой. На крики напарничка ему было давно и убедительно насрать. Однажды, конечно, его обварило кипящим тослом, но то было давно (почти год назад, мля, — вечность!) и был он тогда зеленый. В отличие от тосола температура кипящего и булькающего акватина, насколько Костя сам установил опытным путём, не превышала шестидесяти градусов. То есть обжечься и обвариться было нереально при всем желании. Поскольку акватин не кипел, а словно бы только косил под кипение — испарялся, впитывался и всё такое.