Читать «Владимир Высоцкий: Эпизоды творческой судьбы» онлайн - страница 187

Я как будто приклеилась к скамье, состояние жуткое. Но пересилила себя, поднялась (прыгать-то надо). И тут он, видимо, все понял, спрашивает шепотом: «Санька, ты плавать-то умеешь?» А я уже рта раскрыть не смогла, только глазами сказала: Володя, прощайте, я не умею плавать — и пошла...

Я даже не нырнула, а как-то нелепо кувыркнулась (уж не знаю, что там стало с этими операторами!), как-то оказалась на поверхности, вдруг слышу: «Вперед! Не поворачивайся!» — и Высоцкий ныряет за мной. Чувствую — есть опора, он меня поддерживает, говорит: «Санька, не бойся, давай, работай, вперед, молодец...» И я первый раз в жизни на этом фильме освоила стиль «саженками» — у меня был такой тренер! Он меня поддерживал как-то, а сам в кадр не входил (он, видимо, знал границу кадра. И теперь я смотрю: на экране видно, что я плыву, он сзади, но его не заметно. То есть Высоцкий и меня спасал, и съемку,— понял, что второй раз меня уже ни за что не заставишь прыгнуть). А потом меня втащили в лодку, накинули простыню, и я долго не могла понять, что же произошло». (8)

«Окончили мы съемки, картина получилась двухсерийная. Когда ее показывали у нас на студии, все в восторге были — мы, конечно, пристрастно относились к «Интервенции», родное ведь, свое. И с нетерпением ждали выхода ее на экран. Но вдруг пошли слухи, что нашу картину замариновали, положили на полку. Почему?! Говорили, что, дескать, умалена роль подполья, что бандиты действуют лучше подпольщиков, что Полока сильно отошел от сценария Славина и снял не юбилейную картину об Октябрьской революции, а какую-то клоунаду-буффонаду. Говорили даже, что одному большому киноначальнику не понравилось, что главаря бандитов зовут Филиппом — он в этом усмотрел намек на себя...

Потом очень долго партийная организация «Ленфильма» требовала, чтобы картину показали нам и дали самим высказать свое мнение. Чтобы мы сами смогли разобраться, что уж там вышло такого «анти». Нам обещали, но так ни разу и не показали. Вернее, был какой-то «закрытый» просмотр, куда допустили лишь несколько человек из съемочной группы, а всей массе партийцев «Интервенцию» так и не показали. Потом долго ее доснимали, дорабатывали, но все равно фильм не приняли в Госкино. А потом якобы вышел приказ вообще смыть все пленки. Я не знаю, как Полоке удалось сохранить один экземпляр...

Мы все очень переживали такое окончание нашей работы (...), но я не представляю даже, каково было все это вынести и Полоке, и Володе — ведь они всю душу вложили в картину и связывали с ней большие надежды. А получилось, что «Интервенция» очень осложнила их кинематографическую судьбу». (7)

«Мы не один год возились с картиной: озвучивали, переоз-вучивали — все варианты. Затем доснимали что-то и опять озвучивали — никак не могли закончить. Потом картину очень долго сдавали. Каждый раз приезжали какие-то комиссии, что-то выясняли. Меня спрашивали: как, мол, вам тут работается? Чувствовался во всем этом какой-то подвох. Настроение у всех падало по мере того, как проходило время. Шли разговоры, что картину закроют, ощущалась какая-то безысходность...