Читать «Грустный шут» онлайн - страница 180

— Захвалил ты меня, — выпростав руку из рукавички, Даша нежно зажала мужу рот. — Хоть бы сына постыдился.

— Кого ж кроме хвалить? Ну-ка скажи, Иванко: кто лучше мамки?

Малыш заморгал. То ли луч только что заигравшего сполоха в глаза ударил, то ли подействовало отцовское внушение? Так или иначе — жизнь начиналась у него мощно: сначала посреди грозного океана, потом — в тундре, где тоже есть где разгуляться глазу.

Но и в бескрайности этой у сына Бармы нашлись друзья: и Зая, и пыжик, и Гонька, и Бондарь, и одиннадцать братьев Гусельниковых. А еще Митя и пятеро лесных людей.

Увидав проснувшегося племянника, Митя подошел и ласково пощекотал пальцем крохотный подбородок. Затем приказал располагаться на отдых.

— Тимоха-то, — гудел Бондарь, — опять живностью обзавелся!

Человек непромысловый, деревенский, он тосковал в этом чужом и неприветном краю. Топору применения не было, а винишко все вышло.

Бондарь вздыхал и уходил к Гоньке, к которому привязался. Сейчас мальчик спал.

— Ой! — изумился, проснувшись. — Чей это? — спросил он про олененка.

— Иванков, — ответил Барма, но тут же поправился. — И твой тоже. Гляди не обижай!

— Что ты, Тима! Он мне как брат будет! Ну вроде Иванка.

— Разгружайтесь, — скомандовал Митя. — Пока сполохи — поспим. Оленей покормим.

Повторять не пришлось. Все дружно принялись за дело Кто чумы ставил, кто разгружал вандей. Егор и Даша готовили поздний ужин.

«Люди-то у меня какие! — восхищенно думал Митя. — С такими на край света не страшно».

Забыл лейтенант, что перед ним как раз край света и есть. И ночь, и тундра, и неведомая земля.

Гонька в своем дневнике записал про этот день:

«Теперь нам легче. Идем вперед. И народу прибавилось. Кроме Иванка, пыжика завели, Федьку. Я того пыжика кормлю через соску»

15

Куда бы ни шли люди, идут они навстречу друг другу. Пока идут, мно-ого чего натерпятся! Но идти-то все равно нужно. В том и жизнь состоит: идти. Незамысловат вроде клубочек — жизнь, а попробуй его размотай! У одного на первых витках нить рвется, другой с оглядочкой век мотает. А глянешь на клубок — из него не убыло.

Пикан не скупился, разматывал свой клубок щедро и стремительно. И потому судьба преподносила ему всего с избытком.

Обосновались в Сургуте. Народу в острожке — раз-два, и обчелся. Но в иные дни людно. Народ в основном служивый. Или уже отслуживший.

Умер старый казак Порфирий. Общество выделило его полуразвалившуюся избушку Пикану. Пол в горнице сгнил, крыша покосилась, и дымила печь. Однако Пиканы и этому были рады.

Вселились, зыбку подвесили. С собой ни рубахи, ни перемывахи. И хлеб, который брали в дорогу, кончился. Тишка, перед тем как уехать, отыскал в амбаре слопцы, капканы и сети. Старика, видимо, лес да вода кормили.