Читать «Проза Дождя» онлайн - страница 23

А потом?

– Зачем тебе женщина?

– А дождь зачем?

– Он смывает никчемность.

– Женщина тоже.

– Что «тоже»?

– Что и дождь.

– А потом?

– А потом радуга

Честное что-то

Мужики на грудях кололи, а мы ими в детстве клятву давали суровую. «Честное сталинское, честное ленинское, честное всех вождей». И следили: не дай Бог, кто не сдержит слово. Оно было на вес золота, дороже жизни ценилось.

Первый раз за вождей отдубасили октябренком. Мысль засела в голове, с родителями, с учителями поделиться не мог, сверстники до нее не доросли. Подошел к старшим дворовым ребятам, те в карты резались и тут же гадили, и заявил, что Ленин со Сталиным в туалет не ходили ни по большому, ни по маленькому. Все побросали карты и принялись хохотать. Я не мог остановиться и продолжал: «Эй, вы, засранцы, вожди никогда не ссут». Эти слова их взбесили, они отловили меня, поколотили, как положено, и зашвырнули в кусты сопли жевать.

В тех кустах вырос в собственных глазах, понял: когда за правду бьют – не больно.

Потянуло в пионеры, они в войну становились героями. Приняли со второго раза, синяки под глазами помешали.

В пионерах отмутузили за Хрущёва, я в очереди за хлебом объяснял, что ракета важнее желудка, а кукуруза похожа на нее обличьем.

В комсомоле не били. Я боготворил Маяковского, Павку Корчагина, мечтая перекроить комсомол по их высоким лекалам. Не сбылось.

Партию старался не замечать, там большевиков не осталось.

Я не политик, обыватель. Мысли в чувства обуваю. Знаю, что Ленин со Сталиным осуществили вековую мечту Архимеда: «Дайте мне рычаг, и я переверну мир». Им дали, и они его перевернули. Хорошо это или плохо, не моего ума дело. Мир до сих пор живет перевернутым. Ругают их все кому не лень. Жаль, Архимеда нет, тот бы позавидовал, а то и спасибо сказал.

.. Может, этого всего и не вспомнил бы, жизнь сейчас другая, слово и гроша ломаного не стоит. Да парень с нашего двора отыскал, один из тех, что отшлепал тогда.

– Слушай, никак забыть не могу слова твои тогдашние, по-пацански правильные.

– Какие еще слова, Гена? Всё быльем поросло…

– Вожди не ссут.

Махра

Оно не отпускало. Мы в него заигрались. Если бы не армия, оно бы до старости длилось, а то и дольше.

Сунули в поезд скопом, привезли в другой город, обрили.

Уставали от муштры страшно, руки его во снах искали в подушках. Но сержанты со старшиной бдительно охраняли нас от него, даже на почту за посылками строем водили.

Я одного боялся, что первой придет посылка от мамы. Делиться мамой с сержантами я бы не смог. Спасибо другу по двору, выручил. Вскрыли, рылись, гоготали, чертыхались, чихали, но кроме махры ничего не обнаружили.

– Зачем тебе ее столько, салага?

– Не хочу, чтобы здесь моим детством пахло.

– Два наряда за махру и за «не хочу» парочку.

– Хоть десять, с махрой не пропадем.

– А кому нужна твоя махра?

– Одногодкам моим она важнее всего на свете.

Запах счастья

Она мне нравилась со второго класса. Почему именно она, не знал до пятого. В пятом появился новый предмет – «История древнего мира», и я понял. У нас в поселке с красотой не ахти. Народ всё простой, курносый,