Читать «На высоте поцелуя. Новеллы, миниатюры, фантазии» онлайн - страница 13

– Уходи, мальчик, быстрее уходи и никогда не приближайся ко мне.

Выскочил, вбежал на балкон, выхватил из пепельницы недокуренную отцом папиросу, спички нашарил и задохнулся от счастья. Не помню, сколько оно длилось. Вернула ее рука, холодная-холодная. Валя стояла надо мной и горько плакала.

Если бы я смог сохранить хоть одну из тех слезинок…

Прости, Мастер

Перед поцелуем, как перед весной – тишиной пахнет…

Однажды в Метрополитен-музее я бродил по залу Родена. Как вдруг глаза такой красотой полоснуло, что сам Роден померк. А я упал, на колени упал перед невообразимым сиянием двух лун. Двигаться не мог, ослеп, руки немотой свело. Все тело мое обернулось губами, я состоял только из них.

Стало страшно, не за себя, за Родена. Губы выбрали не его. Они прилунились на голых коленях, их бросало от одной луны к другой. Хозяйка коленей лупила меня по голове книгой скульптур Родена. Зал замер. А она уронила книгу и расплакалась.

Я поднялся, снял салфеткой с коленей свои поцелуи, завернул их в нее и вложил в руку Родена. «Прости, мастер, в мраморе коленям проще».

Между

– Вот два мгновения: одно твое, другое мое.

– А между?

– Что – между?

– Там есть еще место. Как имя его?

– Имя ему – поцелуй.

Полет

Люди до сих пор поцелуи комаров принимают за укусы.

Поцелуи людям нравились давно, но они не знали, как о них говорить. Пробовали заменить вином, не вышло… Почтой – не получилось. Камни Родена Камиллу свели с ума. Почерк поцелуя ни музыкой, ни живописью не передать. Он – полет, полет двух улыбок.

Тени

– Когда люди спят, тени чем занимаются?

– Ты не поверишь, но без нас они уходят в такую страну, где всё – из поцелуев.

Полнеба

Помню, в дневниках у Зощенко прочитал, как мужик умирал. Три дня мучился, всех извёл. Сжалились люди, спросили:

– Что не добрал, старик, чего с собой взять потянуло?

– Грудь женскую поцеловать, а больше-то ничего доброго в жизни и не встречал.

И нашлась в избе баба понятливая, полустянула кофтенку, обнажила грудь, как полнеба вынула. А поднесла просто, буднично. Он лишь коснулся желтыми то ли от солнца, то ли от табака губами и… соседи впервые на его лице улыбку увидели. С той улыбкой земле и предали. Вот такая минута недолгая выпала…

Бабуля

– Пишу, бабуль, пишу, а поймут ли?

– Те, кто по губам читает, поймут.

Я, когда влюбился, испугался очень, думал, что-то с Землей не так. Бабуля углядела, увела подальше от всех и на всю жизнь то ли нашептала, то ли вышила на щеках, на лбу, на шее:

– Люди есть везде, губы не у всех есть. А Земля такая из-за губ. В губах и руки, и ноги, и сердце в губах. Люди есть везде, губы не у всех губы.

– А как же слова?

– Слова для уст. Люди – доро́ги, ты губами иди, иди и иди…

– Докуда идти-то?

– До поцелуя.

– А потом куда?

– А потом возвращайся, каждый с красной строки начинай.

– А как же слова?

– Слова для уст. Для письма губы. Пиши и пиши…

Сказка

Все языки, кроме поцелуя, иностранные.

Мать не видела сына много лет. Он попал в плен. Она молилась за него, писала письма своими слезами.

Страна, за которую воевал ее мальчик, владеет великой тайной: «Нет на свете ничего важнее, чем счастье матери». Противник за свободу солдата потребовал выпустить из тюрем множество заключенных. Возможно, они совершат множество преступлений. Но счастье матери превыше всего!