Читать «Закатные гарики (сборник)» онлайн - страница 13

а после спят от утомления,

никак не может не упасть

доход на тушу населения.

325

Люблю ненужные предметы,

любуюсь медью их и глиной,

руками трогаю приметы

того, что жизнь случилась

длинной.

326

Купаясь в мелкой луже новостей,

ловлю внезапно слово, и тогда

стихи мои похожи на детей

случайностью зачатия плода.

327

Мечтай, печальный человек,

целебней нет от жизни средства,

и прошлогодний веет снег

над играми седого детства.

328

Вся наука похожа на здание,

под которым фундамент непрочен,

ибо в истинность нашего знания

это знание верит не очень.

329

Возвышенные мифы год за годом

становятся сильней печальной были;

евреи стали избранным народом

не ранее, чем все их невзлюбили.

330

Однажды фуфло полюбило туфту

с роскошной и пышной фигурой,

фуфло повалило туфту на тахту

и занялось пылкой халтурой.

331

Под ветром жизни так остыли мы

и надышались едким дымом,

что постепенно опостылели

самим себе, таким любимым.

332

Мне стоит лишь застыть, сосредоточась,

и, словно растворенные в крови,

из памяти моей сочатся тотчас

не доблести, а подлости мои.

333

Присматриваясь чутко и сторожко,

я думал, когда жил еще в России,

что лучше воронок, чем неотложка,

и вышло все, как если бы спросили.

334

То с боями, то скинув шинель

и обильно плодясь по дороге,

человечество роет тоннель,

не надеясь на выход в итоге.

335

Дойдя до рубежа преображения,

оставив дым последней сигареты,

зеркального лишусь я отражения

и весь переселюсь в свои портреты.

336

Вся история – огромное собрание

аргументов к несомненности идеи,

что Творец прощает каждого заранее;

это знали все великие злодеи.

337

Аскетов боюсь я – стезя их

лежит от моей далеко,

а те, кто себя истязает,

и ближних калечат легко.

338

Зачем печалиться напрасно,

словами горестно шурша?

У толстых тоже очень часто

бывает тонкая душа.

339

Не видел я нигде в печати,

но это знают все студенты:

про непорочное зачатие

миф сочинили импотенты.

340

О чем-то грустном все молчали,

но я не вник и не спросил,

уже чужие знать печали

нет у меня душевных сил.

341

Думаю об этом без конца,

наглый неотесанный ублюдок:

если мы – подобие Творца,

то у Бога должен быть желудок.

342

Конечно, все на свете – суета

под вечным абажуром небосвода,

но мера человека – пустота

окрестности после его ухода.

343

Если все не пакостно, то мглисто,

с детства наступает увядание,

светлая пора у пессимиста —

новых огорчений ожидание.

344

В годы, что прослыли беззаботными

(время только начало свой бег),

ангелы потрахались с животными,

вышел первобытный человек.

345

Уже давно мы не атлеты

и плоть полнеет оголтело,

теперь некрупные предметы

я ловко прячу в складках тела.

346

Держусь ничуть не победительно,

весьма беспафосно звучу,

меня при встрече снисходительно

ублюдки треплют по плечу.

347

Пусть меня заботы рвут на части,

пусть я окружен гавном и суками,

все же поразительное счастье —

мучиться прижизненными муками.

348

Когда мы кого-то ругаем

и что-то за что-то клянем,

мы желчный пузырь напрягаем,

и камни заводятся в нем.

349

Конечно, лучше жить раздельно с веком,

не пачкаясь в нечестии и блуде,

но чистым оставаться человеком

мешают окружающие люди.

350

Рассеялись былые притязания,

и жизнь моя, желаньям в унисон,