Читать «Исповедь королевы» онлайн - страница 232

Вошел король и грустно кивнул мне.

Он сказал:

— Вы нашли королеву сильно страдающей. И у нее есть все основания для этого. В этом деле они увидели только одного человека — принца и духовного служителя, кардинала Рогана, в то время как в действительности он — нуждающийся человек. Все это было не что иное, как интрига, задуманная для того, чтобы положить деньги в его карман. Пытаясь сделать это, он сам оказался обманутой стороной, вместо того чтобы обмануть других. Нет ничего легче, чем увидеть все это насквозь, и не нужно быть Александром, чтобы разрубить этот гордиев узел.

Я взглянула на него, на этого доброго, но чрезвычайно слабого человека. Мне вспомнился тот день, когда нам принесли известие о том, что мы стали королем и королевой Франции, и как мы воскликнули тогда: «Мы еще слишком молоды, чтобы править!»

Как мы были правы! Но дело было не только в том, что мы были слишком молоды. Мы не подходили для этой великой миссии. Он — из-за своей неспособности принимать решения даже тогда, когда знал, какое решение будет правильным, а я… я была слишком глупой и ветреной, как говорил мой брат Иосиф. Я была все тем же глупым ребенком, каким меня знала моя матушка, которая именно по этой причине так боялась за меня.

Сейчас я, по крайней мере, знаю об этом. Но раньше я не осознавала этого полностью.

Приговор в отношении мадам де ла Мотт был исполнен на ступенях Дворца правосудия. Как и ожидали, она не так-то легко подчинилась ему. Она дралась и кусала своих тюремщиков, а когда ее плечо должны были заклеймить буквой «V», она корчилась так неистово, что вместо этого клеймо легло на ее обнаженную грудь. Потом ее в бессознательном состоянии, одетую в холщовое платье, с деревянными башмаками на ногах, унесли и отправили в тюрьму «Сальпетриер», чтобы она до конца своих дней жила там на черном хлебе и чечевице. Как только наказание было приведено в исполнение, парижане объявили ее героиней. Герцог и герцогиня Орлеанские собрали деньги в ее пользу и отправили ей в «Сальпетриер» много хороших вещей. Моя глупая Ламбаль также была захвачена всеобщим энтузиазмом и отнесла в тюрьму кое-какие деликатесы. Это немедленно вызвало слухи о том, будто это я послала ее, потому что моя совесть не давала мне покоя. Потом поползли сплетни о том, что история, рассказанная мадам де ла Мотт, была правдивой и что на самом деле она действовала в моих интересах. Казалось, история о бриллиантовом ожерелье никогда не будет забыта, хотя в то время я еще точно не знала об этом.

Через несколько недель после заключения мадам де ля Мотт в тюрьму ей позволили сбежать оттуда, и все шепотом передавали друг другу, что этот побег устроила я.

Мадам де ла Мотт, едва достигнув Англии, сразу же взялась за перо. И даже когда оттуда устремился поток клеветнических измышлений, люди все еще повторяли эту нелепую историю. Самозваную графиню принимали во многих английских домах, и она рассказывала там сенсационные истории о жизни при французском дворе. В этих историях я всегда была главным персонажем.