Читать «Стругацкие. Материалы к исследованию: письма, рабочие дневники, 1985-1991» онлайн - страница 282
Аркадий Натанович Стругацкий
Завод дает валюту: больше нигде такой продукции не производят (оч<ень> вредно).
Люди живут по принципу: хочу — не хочу. И никакой морали.
6.10.89
Б. (с Адкой) прибыли в Мск для переговоров и обсуждений.
«Ночь страха». Вечером приносят повестку: «Явиться туда-то, имея с собой не более 20 кг». Паника по городу. Звонят депутатам. Шум машин внизу.
Конец: приносят повестку: «Приказ отменяется». Немая сцена. Начинает звонить телефон. Долго звонит, никто не берет трубку. Потом еврей кричит: «Я же говорил, что это невозможно! Я же говорил!..» Занавес.
Еврей: «Жиды города Москвы…»
Супр<ужеская> пара, он 58 лет.
Старший сын 30 лет — испуган.
Мл<адший> сын 20 лет — всех видал в гробу.
«Сон разума рождает чудовищ» — эпиграф.
Сосед-милиционер: «Кому положено, тот и приказывает. Наше дело — охранять порядок».
Сосед (не получивший повестки): «Каждому — свое». Приглядывается к мебели (к TV-PANASONIC) — но это надо тонко, полунамеками. Главное чувство — облегчения, а не [1 слово нрзб].
Опытный: «Надо надевать теплое и грязное. Отнимут урки…»
Пришло время отвечать за статьи, за интервью, за речи.
«Товарищ, знай, пройдет она, пора неудержимой гласности…»
Комитет СА (Социальной ассенизации)
или Сов<етской> Армии?
или штурм<овых> отрядов?
Звонок в КГБ: «Держим под контролем». Звонит стукач.
Аналитик пытается разобраться, по которому <принципу> рассылают повестки: «Ну, евреи — понятно…»
7.10.89
Трепались.
Смотрели видео — про титьки.
Вечером с Адкой смотрим всякое до 4.00 утра.
8.10.89
Адка и Б. уезжают.
Из архива. Из: БНС. Предисловие к болгарскому сборнику
<…>
Фантастика была объявлена литературой «нон грата». По редакциям пошла гулять ядовитая формулировочка: «Всякая фантастика это либо полное дерьмо, либо антисоветчина». Сделалось душно и сумрачно. Новая редакция «Молодой гвардии» взяла курс на «фантастическую» фантастику, далекую от реальных проблем настоящего и будущего, далекую от задач человековедения вообще. Выпуск фантастики в стране, и без того не слишком-то обильный, резко упал. Лишь два-три тонких журнала продолжали теперь публиковать фантастику более или менее регулярно. Читатель вопиял о книгах, но книг выходило все меньше, и негде стало преклонить голову молодому талантливому писателю-фантасту. Фантастика не перестала привлекать к себе новые силы, — отнюдь нет! Просто катастрофически сузилась издательская база и неизмеримо выросла редакторская настороженность ко всему, что выходит за рамки привычно-серого, утвержденного свыше и многократно апробированного…
Об этих сумеречных днях нашей культуры вообще и фантастики в частности будет, я полагаю, написано еще не раз. Мне же сейчас важно подчеркнуть два обстоятельства. Во-первых, этот маленький экскурс в историю лишний раз доказывает существование теснейшей связи между фантастикой и всей прочей культурой: фантастика не есть нечто изолированное, фантастика — плоть от плоти всей культуры вообще. А во-вторых, мне хотелось подчеркнуть, что поколение 70-х вступило в свою творческую жизнь в крайне неблагоприятных условиях…