Читать «Стругацкие. Материалы к исследованию: письма, рабочие дневники, 1985-1991» онлайн - страница 258
Аркадий Натанович Стругацкий
<…>
Из архива. БНС. Предисловие к «Очагу на башне» В. Рыбакова
Перед вами — фантастический роман о любви.
Не правда ли, совершенно необыкновенное сочетание слов? Ведь мы же привыкли: если о любви, то никак не фантастика, а если уж фантастика, то о чем угодно, но не о любви.
Роман Рыбакова необычаен. Такого еще не было в советской литературе. Да и в мировой, пожалуй, тоже.
К сожалению, фантасты редко пишут о человеческих судьбах, о человеческих чувствах, о борении человеческих страстей, а если и пишут, то в фокусе их внимания оказываются обычно страсти и чувства, так сказать, социально значимые: властолюбие, жажда познания, стремление к славе… Происходит это, видимо, потому, что, представляя себе подробности вторжения фантастической науки в реальную жизнь и вообще вторжение будущего в настоящее, фантаст — вольно или невольно — стремится изобразить макросоциальные последствия, перемены грандиозные, «социотрясения» многобалльные. И тогда если уж ненависть — то классовая, если любовь — то ко всему человечеству, если, скажем, страх — то глобальный…
Между тем, микропотрясения социума, возникающие в «роковые минуты» мира, не только более интересны с чисто психологической (да и с социологической) точки зрения, — они представляют собою гораздо более благодарный материал для создания действительно художественного произведения. Ведь подлинная литература — это всегда отражение общества в судьбе самых малых его (общества) элементов. Вот ахиллесова пята подавляющего большинства писателей-фантастов: они не умеют или не хотят понять, что фантастика только тогда получит шанс стать частью большой литературы, если опустится — наверное, правильнее сказать «поднимется»! — до уровня «малых» судеб, «мелких» страстей, каждодневных забот, — но, разумеется, в мире, искаженном вторжением необычайного.
Будущее может быть грандиозным и фантастичным, но вторгается оно всегда в мир привычный, обжитой, обыкновенный до скуки. Поэтому последствия вторжения (по крайней мере, вначале) всегда кажутся не более чем странноватыми отклонениями от привычного хода вещей. Однако сколько горя, боли, ужаса, недоумения, слез, яда открывается для внимательного наблюдателя за этими «странноватыми отклонениями»!..
В отличие от многих и многих, Вячеслав Рыбаков все это давно знает и умеет. Роман его написан лет десять назад и нисколько не устарел за эти годы. Он и не может устареть — во всяком случае, до тех пор, пока мир вокруг нас населен знакомыми людьми, обуреваемыми знакомыми нам чувствами и вполне обыкновенными страстями и страстишками. Ибо этот роман не только (и не столько) о Молохе прогресса, — это прежде всего роман о нас с вами и для нас с вами.
